Three-Martini Afternoons at the Ritz: The Rebellion of Sylvia Plath & Anne Sexton

Полезная параллельная биграфия Сильвии Плат и Энн Секстон с аккуратно прописанным двойным дном. Формальный повод — посиделки в баре бостонского "Ритца" после занятий у Лоуэлла в 1959 году. Но сами послеобеденные встречи на три мартини — только мимолетная зацепка для того, чтобы поставить Плат и Секстон рядом и дать их жизням добавить друг другу объема, подсветить стратегические сходства и тактические расхождения, которые отдельные биографии при всей глубине упустят.

Фокус в том, что эта игра затеяна для тихого, но настойчивого ревизионизма. Гэйл Кроутер, при всей плоскости риторики, когда речь заходит о мире пятидесятых — не то чтобы она была в чем-то не права, просто текст в первой трети местами звучит как помесь подкаста с рефератом — вообще-то ведет борьбу на два фронта.

Задачу она обозначает ясно: спасение Плат и Секстон из патриархального загончика "полоумные суицидальные бабы на обочине литературы, которые нужны только таким же двинутым бабам". Решение находит довольно прямолинейное, но эффективное: ключевые жизненные опыты — брак, материнство, писательство, психические расстройства и т.п. — рассмотрены настолько подробно, чтобы полуабстрактные мифологизированные фигуры превратились обратно в живых и сложных авторов хороших стихов.

Таким образом Гэйл Кроутер, во-первых, убеждает широкие массы современных читателей и читательниц, что Плат и Секстон - хорошие глубокие поэты, которые для них актуальны, даже если у аудитории нет в списке важных опытов абьюза или психических расстройств.

А во-вторых, она мягко, но настойчиво апроприирует эту пару у второй волны феминизма, которая до сих остается базовой оптикой для ее восприятия. Отказ от чтения биографий Плат и Секстон через самоубийство бьет не только по прямому патриархальному обесцениванию их творчества, но и по тем методам борьбы с ним, которые сужают живых и сложных поэтов до Икон Движения и Архетипических Жертв Патриархата, укрепляя власть патриархальных стереотипов над образами Плат и Секстон для всех, кто со второй волной не совпадает хотя бы частично.

Нет, такая оптика никуда не денется, так что и дальше вчитывать в эту пару себя и проецировать на нее свои травмы книга, конечно, никому не запретит, но поступать так после настолько объемной репрезентации все-таки будет сложнее, особенно с Секстон, которая оказалась талантливым разрушителем в чем-то даже похлеще Хьюза (соответственно, он, при всей мудацкости поведения, тоже изображен человеком; правда, хотелось бы, чтоб еще и поэтом, но это уже я слишком многого прошу).

Единственное, чего заметно не хватило книге — большей филологической выправки при анализе текстов, насколько рудиментарным он бы ни был, и несколько большего повествовательного таланта у авторки: нет, структурно и фактологически книга выстроена удачно, но вот стилистически все-таки текст довольно средний. Обе претензии, конечно, — мои и только мои проблемы.