Мистер Вечный Канун. Город Полуночи

Блюд этих здесь было так много, что создавалось впечатление, будто их готовила целая армия: горящий пудинг и пудинг с застывшими глазами — Виктора всякий раз начинало тошнить, стоило ему глянуть в ту сторону; здоровенный запеченный осетр, постоянно раскрывающий рот и лениво двигающий хвостом; всевозможные пироги во главе со своим королем — громадным и пышным «Канунником»… Еще здесь был имбирный хлеб, только испеченный и пугающе шевелящийся, словно бы дышащий.
«Никакого хлеба!» — подумал Виктор, глядя, как тетушка Рэммора отрывает большой подрумяненный кусок и отправляет его, пульсирующий, как человеческое сердце, себе в рот, а потом достает что-то оттуда с радостным возгласом: «О, монетка! На счастье!»

Изменились также и родственники.
Дядюшка Джозеф, к примеру, облаченный, как и все последние дни, в шикарный вишневый костюм, выглядел едва ли не отвратительнее остальных. Все его любезно скрываемые в обычной жизни пороки вдруг одновременно проступили на вальяжном лице, в нарочито раскованных движениях и в исполненном тщеславия взгляде. Джозеф одну за другой обгладывал индюшачьи ножки — его треугольные зубы клацали и сверкали, по подбородку и воротнику тек жир, а он, не замечая этого, еще и успевал смеяться над какой-то шуткой слизывающего с пальцев остатки горящего пудинга Греггсона.