Глиняный мост

Люди, как мне кажется, забавно признаются.
Мы признаемся почти во всем, но важно лишь то, о чем мы умалчиваем.

Все лучшее случается до нашего рождения.

Политика властей становилась все мрачнее: правительство лезло во все, от работы и бумажника до того, как ты думал и верил — или, по крайней мере, говорил, что думаешь и веришь...

Вернуться и быть принятым.
Две совсем разные вещи.

Убийца, конечно, должен делать много всякого, но никогда, ни при каких обстоятельствах, не должен возвращаться домой.

У нас обоих в глазах – пламя, и не важно, какого цвета радужка, потому что это пламя и есть наши глаза.

Смерть – дьявольски умелый мотиватор.

Может, и правда, что нам не приходится такое решать.
Мы думаем, будто решаем, но это не так.
Мы наматываем круги по району.
Ходим мимо той самой двери.
И если ударяем по клавише пианино и оно не звучит, то мы ударяем ещё раз, потому что так надо. Нам надо услышать звук, и мы надеемся, что это не ошибка.

Я спросил, о чем следовало спросить.
Чтобы не говорить того, что необходимо было сказать.

Возьми пятерых мальчишек, засыпь их в один небольшой дом и посмотри, на что это похоже: каша из бардака и потасовок.