Былое и думы. Детская и университет. Тюрьма и ссылка

Казенное добро, говорят, ни на огне не горит, ни в воде не тонет, – оно только крадется, могли бы мы прибавить.

...старайся исправить свою душу – от бога не уйдешь, как от будочника!

О выборе не может быть и речи; обуздать мысль труднее, чем всякую страсть, она влечет невольно; кто может ее затормозить чувством, мечтой, страхом последствий, тот и затормозит ее, но не все могут.

Письма-больше,чем воспоминания,на них запеклась кровь событий,это-само прошедшее,как оно было,задержанное и нетленное.

Странная вещь, что почти все наши грезы оканчивались Сибирью или казнью и почти никогда – торжеством, неужели это русский склад фантазии или отражение Петербурга с пятью виселицами и каторжной работой на юном поколении?

Улыбнитесь, пожалуй, да только кротко, добродушно, так, как улыбаются, думая о своем пятнадцатом годе. Или не лучше ли призадуматься над своим «Таков ли был я, расцветая?» и благословить судьбу, если у вас была юность (одной молодости недостаточно на это); благословить ее вдвое, если у вас был тогда друг.

Я, право, думал, что из вас ничего не выйдет, но ваши благородные чувства спасут вас.

Дети вообще проницательнее, нежели думают, они быстро рассеиваются, на время забывают, что их поразило, но упорно возвращаются, особенно ко всему таинственному или страшному, и допытываются с удивительной настойчивостью и ловкостью до истины.

Белинский давно заметил, что секрет успеха дипломатов состоит в том, что они с нами поступают как с дипломатами, а мы - с дипломатами как с людьми.

Герцен … так уж и родился эмигрантом