Лисьи броды

– Сегодня ночью я умру до конца, да, мама? – словно услышав Лизины мысли, спросила Настя.
– Нет. Ты получишь лекарство и не умрешь. Все станет как раньше!
– Все никогда уже не будет как раньше…

Когда столкнулся с хищником сильнее себя, замри и притворись мертвым, это древний инстинкт. Возможно, хищник не любит падаль и отойдет. Но если хищник сам мертв, непритворно и не первый день мертв, если твой кореш две недели назад на твоих глазах прострелил ему голову, а он тебя все равно нашел – тогда, наверное, притворяться мертвым нет смысла.

война никогда не кончается

– Деда Бо, – она выгнула спину и уставилась на оскаленные пасти насаженных на шпажку мышей. – Чем мы становимся, когда умираем?
– Мы становимся чем-то другим, – ответил Бо.

Наташино тело выловили из Лисьего озера. О, мне знакомо это распухшее тело. Эти синие губы. Я видел ее такой в четырнадцатом году, среди мертвецов, под деревом на священном холме. Сейчас я не плачу. Я оплакал ее той ночью, когда мы с Иржи играли в шахматы и я выиграл свободу.

Плохие мысли легко отличить от обычных — они казались чужими. Как будто кто-то посторонний их думал.

Когда два зверя, два хищника перед схваткой смотрят друг другу в глаза, схватка может и не начаться.

есть еще логика хаоса – я называю его судьбой.

Цун успел увидеть его глаза – в них не было ни боли, ни гнева, только чистое, ясное, безоблачное какое-то изумление.

<...>

Эти русские, у кого такие глаза, они всегда гибнут, всегда. Они сами виноваты. Бестолковые, стрелять не умеют. Не заслуживают его сострадания...