Альтист Данилов. Аптекарь

...на поверхности жизни должно было происходить чиновное движение бумаг.

– Михаил Никифорович, ты ведь сам говорил, что перед всем людским родом виноватый.
– Это другое, – сказал Михаил Никифорович.
– Другое, – согласился я. – Но неизвестно, что тяжелее весит. Это другое, высшее, или то мелкое, из чего у тебя и у меня вся жизнь.

...однако нынче он был убеждён, что его существование будет оправдано именно тем, что он исполнит симфонию Переслегина. Нужна она людям или нет — это другой вопрос, но он им откроет её.

Планета, размером побольше Земли, собственным населением именовавшаяся Глирой, была исключительно молибденовая. И духовные ценности имелись на ней молибденовые, а уж материальные — тем более.

В скрипке, уверен, женское начало... Озорная девчонка, печальная женщина, трагическая старуха

• это все для меня скрипка... А в альте больше твердости, больше драмы, альт - мужчина...

- Я всего достиг. Достиг совершенства. Я утолил страсти. Я получил все.
Возможно, в подобной усыпляющей тональности произносили про себя уверения сторонники психологических тренировок.

• Словом, вам хорошо, - предположил я.
• Мне плохо, - закрыл глаза дядя Валя. - Я в прорубь нырну. Или с башни спрыгну.

Клавдия Петровна просила Данилова съездить сегодня к ней на службу и посмотреть австралийский пеньюар. Учреждение Клавдии Петровны было строгих правил, блюло дисциплину. Сама Клавдия иногда платила Василию Федоровичу, суровому бойцу в гимнастерке, хранителю табельных мгновений, по рублю за день, он отмечал ее присутствие, она же работала «на дому».
Впрочем, каждый день сидеть дома было скучно. Однако сегодня, как, впрочем, и вчера, Войнов требовал испытательных хлопот.

Шуба у Муравлевых была роскошная, колонковая, с черными полосками судьбы на коричневой глади...Муравлевы гордились ею, сам Виктор Михайлович Муравлев даже и в жаркие дни с охотой выгуливал шубу на балконе, проветривая и ее и себя.

В Москве каждая культурная семья нынче старается иметь своего друга.

...Объявление. Любителям автографов. В городе Париже в Соборе Инвалидов в двенадцать часов по ночам из гроба встает император. А? Каково! Смешно?

• А что смешного?
• Как же...
• Он ведь и вправду встает.
• Кто?
• Император.
• Когда?
• В двенадцать часов.
• Где?
• В Соборе Инвалидов. Садится на воздушный корабль...
• Вы шутите?
• Нет. Не шучу. Я сам встречал корабль, - сказал Данилов и повесил трубку.