Жизнь мальчишки

Половина моего сознания была напугана до смерти, другая половина ничего не соображала от ужаса.

Он улыбнулся улыбкой жизнерадостной Смерти. Хорошенько прожаренной до хрустящей корочки Смерти, лучше сказать.

На человеке был насквозь пропыленный костюм, когда-то белого цвета, но о том, где встречались рубашка и брюки, можно было только гадать.

Голос, который я услышал во тьме, был помесью каменного крошева, дробящегося в бетономешалке, и весеннего бульканья крупной болотной жабы.

Я представил себе зал вроде библиотеки или даже кинотеатра, куда можно прийти, сесть в кресло и, выбрав из миллиардов имен нужное, нажать под ним кнопку и, глядя на появившееся на экране лицо, услышать из его собственных уст всю его историю — с начала до конца.

Нужно сказать, что мисс Френч пользовалась большим успехом, потому что была хорошенькой блондинкой, а миссис Хакаби более всего напоминала пару миль разбитой проселочной дороги.

Как я теперь догадывался, аллергия у людей могла принимать самые неожиданные формы и страдать они могли от контакта с чем угодно. Стоит только подумать о чем-то, и обязательно найдется кто-нибудь, у кого откроется на это аллергия.

Сочинять рассказ для себя или сочинять рассказ для всего мира, рассказ, который сможет прочитать каждый и всякий, у кого только будет охота, - это два абсолютно разных зверя: первого можно сравнить с мирным, привычно удобным пони, второй - дикий и необъезженный жеребец. Тут ты уже не удовлетворишься тихой, нетряской прогулкой, тут хватай повод покрепче и мчи "сам не знаю куда" и моли Бога, чтобы тебя не выкинули из седла.

Мы рождаемся, способные обращаться к птицам на их языке, читать по облакам и видеть нашу судьбу в крупинках песка.

Забавно, что иногда смотришь на людей, которые подарили тебе жизнь и ввели в этот мир, и видишь в них самого себя. Тогда ты понимаешь, что каждый человек является своего рода компромиссом с природой.