Six of Crows

– Святые, – ахнула девушка, когда они распахнулись. Вдоль стен фургона стояли скамейки, на которых сидели десять заключенных, – их руки и ноги были закованы в кандалы, на головах – черные мешки.
Инеж передала книгу Матиасу и, когда та прошла по кругу, почувствовала, как у всех нарастают дурные предчувствия. Только Каз оставался невозмутимым.
– В мешках, цепях и кандалах? – спросил Джеспер. – Ты уверен, что мы не можем зайти как артисты? Я слышал, что Уайлен просто рвет публику на части своей игрой на флейте.

– Нам придется предать других. Они не получат награду от Торгового совета.
– Верно.
– И Каз нас убьет.
– Если узнает.
– Ты когда-нибудь пытался врать Казу Бреккеру?
Матиас пожал плечами.
– Тогда мы умрем за то, ради чего жили.
Нина посмотрела на истощенный труп Нестора.
– Ради высшей цели.
– В этом мы единомышленники, – сказал Матиас. – Бо Юл-Баюр не покинет Ледовый Двор живым.
– Сделка есть сделка, – произнесла Нина на керчийском – языке торговли, языке, который им не принадлежал.
– Сделка есть сделка.
Матиас замахнулся ледорубом и дугой опустил на землю, словно подписывая договор. Девушка подняла свой инструмент и сделала то же самое. Без лишних слов они с одинаковой решимостью принялись долбить землю.
По крайней мере, в одном Каз не ошибся. Нина с Матиасом наконец сошлись во мнениях.

Когда он взял ее за руку, она развернулась и сжала кулак, перекрывая ему доступ к воздуху. Любой другой сразу бы отпустил ее, но Матиас был натренированным дрюскелем. Он схватил ее вторую руку, прижал к телу и крепко обхватил девушку, чтобы она не могла воспользоваться ею.
– Перестань, – тихо сказал фьерданец.
Она пыталась вырваться, свирепо глядя на него.
– Отпусти меня.
– Не могу, пока ты представляешь угрозу.
– Я всегда буду для тебя угрозой, Матиас.
Уголки его губ приподнялись в грустной улыбке. В глазах была печаль.
– Я знаю.
Хельвар медленно отпустил ее. Нина шагнула назад.

Лед под ее ногами проломился, и Нина сорвалась на крик. Она вслепую замахала руками, пытаясь схватиться за что-нибудь, что остановит падение. Ее пальцы царапали лед и камни.
Дрюскель схватил ее за руку, и девушка вскрикнула от боли, ибо он чуть не вырвал ее из сустава.
Так она и зависла над пустотой; единственное, что удерживало ее от падения в зияющую ледяную пасть, – это рука Матиаса. Она взглянула ему в глаза, и на миг ей почудилось, что он ее отпустит.
– Пожалуйста, – взмолилась она. По ее щекам текли слезы.
Он перетащил ее через кромку льда, и они медленно поползли к твердой почве. Затем легли на спину и попытались отдышаться.
– Я испугалась… испугалась, что ты меня отпустишь, – выдавила Нина.
Последовала длинная пауза, а потом он выпалил:
– Я думал об этом. Всего секунду.
Девушка издала смешок.
– Все нормально. Я бы тоже об этом подумала.
Фьерданец поднялся на ноги и протянул ей руку.
– Меня зовут Матиас.
– Нина, – ответила она и пожала ее. – Приятно познакомиться.

– Ради всех святых, дрюскель, что с тобой не так? Я просто хотела согреться. Обещаю не насиловать тебя, пока ты спишь.
– Я тебя не боюсь, – сердито ответил он.
Девушка ехидно улыбнулась.
– Тогда ты действительно такой тупой, каким кажешься...
– А все гриши такие бесстыжие? – парировал Матиас, защищаясь.
– В Первой и Второй армиях мальчики и девочки тренируются бок о бок. В таких обстоятельствах смущение быстро проходит.
– Для женщины воевать противоестественно.
– Противоестественно, когда степень твоей тупости соответствует твоему росту, однако вот он ты...
– Ближе, дрюскель, – игриво пропела Нина.
Он обнял ее рукой и грубо прижал к своей груди. Девушка удивленно ахнула и смущенно заерзала.
– Прекрати дергаться! – пробурчал он. Ему уже доводилось находиться рядом с девушками – не со многими, правда – но ни одна из них не походила на эту. Она была непристойно округлой.
– Ты холодный и липкий, – пожаловалась ведьма, передернувшись. – Все равно что лежать с дородным кальмаром!
– Ты сказала подвинуться ближе!
– Ослабь хватку, – велела она, а потом повернулась к нему лицом.
– Что ты делаешь? – спросил Хельвар, отодвигаясь в панике.
– Расслабься, дрюскель. Если я с тобой чем-то и займусь, то не здесь.
Он прищурил свои голубые глаза.
– Ненавижу твою болтовню. – Ему показалось, или на ее лице мелькнула обида? Будто его слова могли задеть эту ведьму.
Она подтвердила, что он все выдумал, сказав:
– Думаешь, меня волнует, что тебе нравится или не нравится?
Нина положила руки ему на грудь, туда, где билось его сердце. Он не должен был позволять ей это делать, не должен был проявлять слабость, но как только его кровь потекла быстрее, и тело начало согреваться, парень ощутил облегчение и легкость. Он почувствовал себя слишком хорошо, чтобы сопротивляться.
Матиас невольно позволил себе слегка расслабиться под ее ладонями. Девушка повернулась и положила его руку себе на талию.
– На здоровье, громадная идиотина.
Матиас солгал. Ему нравилась ее болтовня.