
Вторая мировая война в книгах зарубежных писателей
Seterwind
- 682 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Ради справедливости надо отметить два момента. Первый - за последние полгода это третья книга американской писательницы о войне во Франции, Сопротивлении и французских евреях. Первые две были Кристин Хармель - Жена винодела и Кристин Ханна - Соловей . Поверьте: я не выискиваю осознанно такие книги, просто в общем потоке их такое количество, что увернуться не получается. Почему именно французские истории не дают покоя американкам, для меня загадка. Вряд ли у каждой в анамнезе - французская прабабушка)). Второй момент: книга пришла максимально не вовремя для того, чтобы быть хорошо воспринятой. Дело в том, что параллельно я читаю Вика Ройтман - Йерве из Асседо и Дина Рубина - Не вычеркивай меня из списка , так что у бедолаги Фелдман не было шансов. Потому что такого владения языком и такого щемяще-еврейского изложения у неё и близко не получилось. Но - если вы любите истории, где какой-то необдуманный или опрометчивый, или ещё какой-то поступок тянется и тянется за человеком всю жизнь, и эту самую жизнь ему знатно портит - вам сюда.
Итак, 50-ые годы ХХ-ого века. Шарлотт Форэ, в прошлом заключённая концлагеря, с дочкой-подростком живёт в Нью-Йорке, куда попала благодаря организации, помогавшей еврейским беженцам после окончания Второй мировой войны. Живёт она в каком-то полусне, вечно у неё какие-то обрывочные тайны-не тайны, воспоминания-не воспоминания. Работает в издательстве, занимается любимым делом, можно сказать, потому что в молодости работала в книжном, а после того, как её отец сбежал из Парижа от нацистов, и вообще была хозяйкой книжной лавки. Довольно долгое время этот персонаж - тень бледная, и её рефлексии абсолютно непонятны. Но дочь Виви подросла уже достаточно, чтобы подростковые метания и поиски смысла жизни заставили её задать маме ряд неудобных вопросов. Если мы еврейки (а так получается, вспоминая историю, как они оказались в Штатах), почему не ходим в синагогу? Если ты так любила моего отца, почему не попыталась даже связаться с кем-то в Париже, вдруг хоть у кого-то есть его фото? И ещё сто всяких вопросов.
Честно говоря, именно путь развития личности Виви - самое интересное, что есть в этой книге. Мне не показались очень уж мотивированными страдания самой Шарлотт, которая в конце концов даже сама себе призналась, что любила того немецкого офицера-врача, благодаря которому они с дочерью выжили в трудные времена, но всё равно она не сделала НИ ШАГА для того, чтобы помочь ему, хотя человек, знающий его и где он живёт, и обратился к ней за подтверждением личности, так что она прекрасно представляла себе, где его искать, как с ним связаться. Шарлотт показалась мне одной из тех щепочек, которые мчатся в потоке, надеясь, что поток этот как-нибудь сам иссякнет, да как раз в такой момент, когда она прибьётся к удобному бережку. Рассказы о встречах с тем немцем противоречивы даже в её воспоминаниях:
И мало того, что она не слишком честна даже сама с собой - тут во весь рост встаёт еврейский вопрос: тот "немец" как раз был евреем, а она нет. Но стоит ли пилить себя беспрестанно на протяжении 10 лет за то, что, ни словом не обмолвившись, что ты - еврейка, а положившись на решение членов организации, занимавшейся заключёнными, ты заняла чьё-то место в программе? Может быть, конечно, если уж совесть настолько камертонная... Но разве с такой совестью можно тогда прятаться в Штатах, зная, что в Париже, возможно, тебя помнят как collabo horisontale?
Так что попытка Фелдман повернуть "французские истории" другим боком мне не показалась ни удачной, ни захватывающей. Нового тоже ничего не узнала. Как работали многие организации в те времена, давно известно, как и то, что все они были завязаны на пропаганде. Бедный народ, чьи страдания обязаны служить иллюстрацией чьих-то планов и стремлений к власти?деньгам?известности?...

Да, бывает и так - книга о Второй мировой войне оставила меня равнодушной. Собственно, война в этом романе описывается только в Париже - именно там живут главные героини Шарлотт и её дочь Виви. В этом романе военный Париж показан иначе, чем в книге Эдвард Резерфорд - Париж. В 2-х томах . Наверное, военная оккупация у всех разная. У кого-то это понятие связано с сопротивлением, у кого-то - с вечной необходимостью прятаться, быть серенькой мышкой. И в том, и в другом случае очень реальный исход - смерть. Со своей смертью ещё как-то можно смириться, но когда ты - мама, и отвечаешь за жизнь маленькой дочери - это совсем другое дело.
Во время оккупации положение парижан было ужасным потому, что любой мог донести на своего соседа, что тот - еврей, и это безо всяких доказательств решало его судьбу. Добавьте сюда голод и отсутствие самых примитивных лекарств (допустим, тот же аспирин), - и останется только удивление, как парижане вообще выжили. Но опасность Шарлотт поджидала не во время оккупации, а после неё. Парижане - горячие люди, сначала делают, а после - думают. Шарлотт было чего опасаться.
Да, я понимаю действия главной героини во время войны. Да, на примере её жизни можно научиться идеально скрываться (точно так же, как это сделал Джулиан, который служил нацистам). Но я не принимаю послевоенных личных отношений героини, которые у неё были уже в США. Да и ни к чему они по сюжету, не играют определяющей роли. Скажу более: чем дальше по страницам, тем меньше становилось моё уважение к Шарлотт.
Мне грустно, когда я читаю книги о войне и они мне не нравятся. На эту тему (пришла к такому выводу) надо читать только своих авторов. Автор - исключительно американка с американским образованием. К последним страницам мой интерес к книге улетучился, как духи Chanel No. 5 из флакона, который забыли закрыть.

Это не самая страшная книга о войне. Здесь нет ожидаемых нацистских зверств и изощрённой жестокости. Здесь разрушаются некоторые устоявшиеся каноны. Представили себе книгу об оккупации, нацизме, евреях и концлагерях? Скорее всего, ваши представления не имеют ничего общего с этой книгой, потому что эта история, разворачивающаяся в двух временах – оккупированном Париже и послевоенной Америке – эта история, прежде всего, о любви. И перед глазами у меня после прочтения – залитый солнцем маленький книжный магазинчик на парижской улочке и молодая женщина, склонившаяся над книгой. Да, наверное, в книге нет какого-то особенного героизма, но разве нельзя назвать героем человека, рискующего своим разоблачением ради помощи другим?
Это история о любви. О любви, которая могла бы быть счастливой, если бы герои встретились в другое время. О любви, которая стала постыдной и даже опасной. О любви, которая давала силы жить, пока ещё есть надежда.
Это история о тайнах. Все мы что-то скрываем, но большинству далеко до опасных тайн Джулиана или постыдных откровений Шарлотт. Страшно признаться в чем-то подобном даже самым близким людям, что уж говорить о правде, тщательно скрываемой даже от себя самого.
Это история о вине. О неизбывной вине выжившего. О вине самозванца – вон у него на самом деле страшные испытания, а у меня так, мелкие неприятности. О вине за совершенные поступки, за сказанные и несказанные слова, за то, что могло случиться – и не случилось. С годами утихает боль потерь, только вина, кажется, становится все сильнее. И вот уже невозможно смотреть на фотографии, на письма, а позже – даже на свое отражение в зеркале. Как с этим бороться? Встретить свой страх лицом к лицу или умереть. В книге мы увидим оба эти пути.
Это история о взрослении, о максимализме и ответственности. О том, что не все на свете делится на черное и белое. О предрассудках и стереотипах, от которых не получится скрыться даже на другом конце света.
Это книга о том, что невозможно сбежать от прошлого. Да и нужно ли бежать от самого себя?

Всю оставшуюся жизнь, сидя в самолете и слушая стюардессу, которая с улыбкой рассказывала о том, что в экстренной ситуации сначала нужно надеть кислородную маску на себя, а потом уже на ребенка, она вспоминала это утро и думала, что на стороне авиалиний – логика, но никак не сердце.
















Другие издания
