Танцевальная терапия и глубинная психология. Движущее воображение.

Моя анализируемая боролась за то, чтобы наладить отношения с проблемами, связанными с Великой Матерью, известной как женщина-Паук, Прядущая женщина, Майа, Вязальщица Иллюзий. У нее много других имен. На повседневном уровне нереалистичные установки зависимости, как правило, формируются из комплекса матери. На сознательном или бессознательном уровне мы ожидаем, что мир будет хорошей матерью, которая будет заботиться о нас, и мы сердимся, даже испытываем ярость, если это не оправдывается. Признание хладнокровного, хищнического аспекта Великой Матери необходимо для любого глубокого психологического развития. Признать это в Ней означает также признать существование этого нежеланного, отвергаемого аспекта и в нашей собственной природе. (стр. 170)

С точки зрения Стюарта, первичные аффекты и развитые функции организуются в виде четверичностей, структурированных вокруг центра. На уровне первичного бессознательного мы находим четверичные первичные аффекты (печаль, страх, гнев, презрение/стыд), которые структурируются вокруг аффекта центрирования и ориентации (изумление). На уровне культурного бессознательного мы обнаруживаем фундаментальные культурные установки (эстетическую, религиозную, философскую и социальную), которые структурируются вокруг центральной, саморефлексивной психологической установки. На уровне личного бессознательного и сознающего Эго мы встречаем четвертичные функции Эго (ощущение, интуицию, мышление, чувствование), структурирующиеся вокруг центрирующей функции, которая лучше всего описывается термином «ориентация».

Функции культурной самости определены Хендерсоном как четыре основные культурные установки: эстетическая, религиозная, философская и социальная, а также центральная, формирующаяся, саморефлексивная психологическая установка.

Культурные установки передаются по наследству. Например, все дети, получив малейшую возможность, выражают свои фантазии при помощи танца, песни, рисования красками и карандашами, лепки и ролевой игры (эстетическое воображение). Точно так же у всех детей есть фантазии о неизвестном, мире ангелов, привидений, духов и о том- что-приходит-темной-ночью, даже у младенцев есть ритуалы засыпания, безмолвные, самоуспокаивающие, повторяющиеся действия, которые так похожи на молитвы, призванные облегчить переход из дневного мира в мир сновидений (религиозное воображение). Все дети бесконечно задают многочисленные вопросы, любопытствуют и придумывают возможные ответы в поиске рационального объяснения того, как устроен мир (философское воображение).  И всем детям приходится вступать в схватку с чувствами, связанными с включением в определенный круг людей или исключением из него, все дети фантазируют о том, как устанавливать отношения с другими людьми (социальное, этическое, моральное воображение).

Эстетическая установка стремится в мир красоты* . Религиозная установка стремится в сакральное царство. Философская установка ищет принципы обоснования Вселенной. Социальная установка стремится к состоянию благополучия общества, communitas из Утопии. Как мы видим, культурные установки напоминают тысячелетние идеалы абсолютных человеческих ценностей: красоты, святости, истины и добра. Функции культурной самости отражаются во внешних культурных формах искусства, религии, философии и общества. (стр. 119-120)

В заключение нашего обсуждения Первичной Самости я хотела бы коснуться идеи Стюарта (1987с) о том, что на первичном уровне существует связь между аффектами и ощущениями. Стюарт предполагает, что между ощущениями (осязательными, слуховыми, зрительными, обонятельными, вкусовыми, кинестетическими) и первичными аффектами (печалью, страхом, гневом, презрением/стыдом, изумлением) существуют психологические взаимоотношения, что ощущения и первичные аффекты усиливают друг друга и что, вероятно, ощущения — это древние предшественники первичных аффектов. (стр. 116)

«Часть символа, которая представлена в сознании,— это «стимул», например «неизвестное» при ужасе. Что же тогда представляет собой бессознательная часть символа? Мы предполагаем, что, скорее всего, это врожденный, первичный образ/ импринт, или потенциал такого образа/импринта. А как же нам определить, чем являются эти потенциальные образы? Традиционные источники — это мифологические и сказочные образы, а также символы культуры, в особенности религии, и, конечно же, сновидения и опыт, переживаемый в психоанализе. Следующий вопрос — что такое универсальные первичные образы? Ответ кажется очевидным. Врожденные образы/импринты — не что иное, как образы мира до творения и образы пробуждения сознания: бездна ужаса, вакуум страдания, хаос ярости и отчуждение отвращения/унижения. Это открытие приводит ко второму. Архетипические аффекты сами по себе уже являются этими образами/импринтами; другими словами, состояние сознания, продуцируемое этим abaissement du niveau mental (падением до психического уровня), характеризующим тот или иной аффект, есть восприятие бессознательного образа/импринта. Это не значит, что ноуменальная* форма этого образа/импринта является бессознательной. Он всегда останется тайной. То, что воспринимаем мы,— это типическая и одновременно личностная форма образа, которую он принимает в процессе перехода в сознание». (Stewart, 1987a, р. 42)(стр. 114)

Архетипический аффект возникает, когда врожденный первичный образ в какой-то степени отражается в соответствующем жизненном опыте. Как будто внутренний образ и внешний опыт составляют две части одного символического стимула. Распознавая друг друга, эти две части объединяются, и формируется символ, который высвобождает эмоции. Одна сторона символа осознается (жизненный опыт); другая часть остается бессознательной (врожденный образ/импринт). По-видимому, похожий процесс описывается этологами, которые говорят о «врожденном механизме высвобождения» [Тинберген] или «ключевых рычажных» структурах, высвобождающих паттерны инстинктивного поведения животных и людей (Stevens, 1983, р. 56–8).(стр. 113)

Пять символических событий, которые я опишу, относятся к тем, которые возникают снова и снова в процессе движения многих людей....

...  Движущиеся не могли сказать о них практически ничего, но некоторые чувствовали, что они связаны с ранним развитием, c необходимостью сделать сейчас что-то очень важное для себя; то, что не было завершено тогда. Я также ощущала, что эти паттерны могут быть разыгрыванием или воспроизведением процессов, произошедших в детстве...

Я обозначила эти символические действия и взаимодействия в главе о детском развитии: 1) паттерны уроборического самоудерживания; 2) поиск лица свидетеля и улыбка узнавания, когда оно находится; 3) смех самоузнавания; 4) исчезновение и появление; 5) полная вовлеченность в символический процесс посредством свободного образного использования пантомимы. (стр. 184)

В анализе движение из оси Эго — Самость, как правило, предваряется тяжелым периодом израненности, внутреннего конфликта, жизненного кризиса. Как говорилось выше, оно может переживаться как смерть и возрождение. Мифический образ — мандала, единство противоположностей, которое выражает целостность Самости. Формирование оси Эго — Самость — событие развития, которое по-новому объединяет сознание и бессознательное и предоставляет новое восприятие Я человека, новое чувство идентичности. (стр. 181)

Движение из оси Эго — Самость имеет совершенно иное качество. Многие паттерны принимают спиральную или геометрическую форму с устойчивой центральной осью, которая, как кажется, уравновешивает все динамические пары противоположностей, потенциально существующие в движущемся теле. Как будто бы двигающимся движет упорядочивающий и центрирующий психический процесс. Этот опыт, как правило, возникает посредством формирования самости на критических этапах работы.(стр. 179)

... Она снова и снова повторяла этот цикл мощных ритмических сдвигов и удивительно четкого пространственного намерения. Ее движение было интеграцией двух полукругов: одного против часовой стрелки и другого по часовой стрелке. Она также совместила обе плоскости и четыре направления, создав многомерный, циркулярный крест.... (стр. 183)

«В любой психотерапии одновременно и последовательно проходят несколько процессов: эффективно слушая то, что говорит пациент, вы даете ему почувствовать, что услышали и поняли его; резюмируя и переформулируя то, что вы услышали, вы, вероятно, помогаете ему сделать первые шаги к прояснению и уменьшению базового замешательства, которое усложняет его жизнь; наконец, при помощи более объективной оценки ресурсов и представления альтернатив вы можете помочь ему достигнуть точки, в которой он сможет начать действовать и не быть так беспомощно захваченным собственными тревогами и обстоятельствами, превращающими его в жертву». (Bruch, 1974, р. IX )( стр. 192)

«Универсальные игры формируют эмоции или группы эмоций, которые уравновешиваются в процессе игры» (Stewart, 1987a, р. 37). Если мы посмотрим на структуру универсальных игр, то увидим, что они делятся на четыре категории: игры физической силы, игры шанса, стратегические игры и игры центральной личности. Игроки должны выдерживать, контейнировать и в итоге трансформировать такие чувства, как: разочарование (физическая сила), тревогу (шанс), фрустрацию (стратегия) и замешательство (цетральная личность). Естественно, в процессе игры у различных людей формируется огромное количество самых разных аффектов и эмоциональных комплексов. Но измененные аффекты, показанные выше, непосредственно связаны со структурой и правилами каждой из четвертичных игр. Игры физической силы, шанса, стратегии и центральной личности пробуждают аффективные динамизмы: ритмическую гармонию, ритуал, рассудок и взаимоотношение соответственно. Динамизмы — это видоизмененные и трансформированные аффекты, которые формируются в процессе игры. (стр. 201)