Ночь в Лиссабоне. Тени в раю

И так было испокон веку: художник голодает, а торговец обзаводится дворцами.

Я совершенно сбит с толку, превратился в полного идиота. Ведь я боготворю тебя.
- Этого я как-то не заметила.
- И не надо. Мужчина, который боготворит женщину у всех на виду, напоминает слюнявого дога.

Шпионы и провокаторы всегда снабжены отличными документами.

Странная вещь — физическое превосходство. Это самое примитивное, что есть на свете. Оно не имеет ничего общего со смелостью или мужеством. Револьвер в руках какого-нибудь калеки сразу сводит это превосходство на нет. Все дело просто в количестве фунтов веса и мускулов. И всё же чувствуешь себя обескураженным, когда перед тобой вырастает их мертвящая сила. Каждый знает, что подлинное мужество — это нечто совсем другое и что в минуту настоящего испытания гора мускулов может вдруг жалко спасовать.

Пока старость не наступит, в неё трудно поверить.

Глупость - ценнейший дар. Но тот, кто ее утратил, никогда не приобретет вновь. Она спасает, как шапка-невидимка. Опасности, перед которыми бессилен любой интеллект, глупость просто не замечает.

- Мы получили огонь в дар потому, что в нас было что-то от бога, - сказал он вдруг с силой. - И теперь мы прячем его, потому что убиваем в себе эту частицу бога.

• Насколько я помню, огонь не был подарен нам. Его украл Прометей, - возразил я. - За это боги наградили его неизлечимым циррозом печени. Мне кажется, это больше отвечает нашему характеру.

Фальшь и лицемерие производят большее впечатление, чем истина.

Раскаяние разъедает душу сильнее, чем соляная кислота. Это занятие для спокойных эпох.

— Я хотел стать австрийцем, потом чехом. Но немцы, увы, захватили обе эти страны. Тогда я решил стать французом — результат тот же. Хотелось бы мне знать, не оккупируют ли немцы и Америку?