Ночь в Лиссабоне. Тени в раю

Знание-всего лишь клочок пены, пляшущий на волне. Любой ветерок мог его сдуть, а волна оставалась. 

Немцы не нация революционеров. Они были нацией исполнителей приказов. Приказ заменял им совесть. Это стало их излюбленной отговоркой. Кто действовал по приказу, тот, по их мнению, не нёс никакой ответственности.

Не верю я в твёрдые даты. Особенно в даты возвращения.

Раз человек хочет вернуться, он наверняка перебежчик; ведь возвращение предполагает и приятие режима, не так ли? И что еще он сделает, если готов на такое? Кого предаст? Что выболтает? 

Все, что человек не понимает, окутано для него тайной.

Смотри - кошка на окне. И птица, которая поет, ни о чем не подозревая! Будущая жертва веселится!

- Она никогда не сцапает ее. Птицу надежно защищает клетка.

Элен рассмеялась.

- Защищает клетка! - повторила она. - Кому же нужна безопасность в клетке!

— Я не скаржусь на долю, — відповіла вона, притулившись до мого обличчя. — Та й на що нам скаржитись? Чим би ми стали, якби все було інакше? Посереднім, нудним подружжям, яке б жило посереднім, нудним життям в Оснабрюку, мало б посередні почуття і раз на рік їздило у відпустку…

Я был в толпе и в тоже время чувствовал себя чужим, неприкаянным, отрезанным от людей; нас разделяла не стеклянная стена, не расстояние, не враждебность или отчужденность, а что-то незримое. Это "что-то" касалось меня самого и коренилось во мне самом. Смутно я понимал: мгновение это неповторимо, оно никогда не вернется - уже завтра острота чувств притупится. И не потому, что окружающее станет мне ближе, - как раз наоборот. Но сегодня ночью город еще являл мне свое неразгаданное лицо.

Разительный контраст с Францией, где каждый знал, что войны не миновать, но находящийся под угрозой всегда знает больше, причем раньше, нежели агрессор.

Человека начинают ценить лишь тогда, когда его больше нет