Оракул выбирает королеву

а сама вяло думала о том, что, если что-то человеку внушать с самого детства, то потом очень трудно его переубедить в обратном.

– Но они же думают, что вы погибли.

– Не уверен. Они же не получили мою голову, так ведь? А лишь отрезанная голова гарантирует точную смерть…

Это, конечно, было глупо – но ей внезапно захотелось смеяться. И плакать. И все одновременно. Глупо радоваться тому, что спасла жизнь врага, но… она все равно понимала, что радуется, и от этого становилось внезапно неловко, но одновременно легко, словно с сердца сняли тяжелый груз.

Оракул выбирает королеву, но королевское-то тело должно быть идеальным. Арману на миг показалось, что он попал в компанию умалишенных – либо уже вычищенных Оракулом куколок. На пороге, считай, смерти собственного «я» они с увлечением рассуждали о том, какие косметические процедуры следует принять в ближайшее время.

А ее супруг… Был очень настойчив, когда просил исчезнуть. Очень настойчив, до сих пор ребра побаливают.

«Я бы тебя убил, да жаль», – вот что он ей сказал. Милосердная сволочь.

И Леона исчезла. И поэтому до сих пор жива.

с течением времени отпечатки рассыпаются, растворяются, как сахар в кипятке, и все то, что составляло память умершего, перемешивается с памятью всех предыдущих поколений и становится нечитаемым. Так перегнивают опавшие листья. Так все то, что когда-то принадлежало жившим, уходит в прошлое.

Деньги любят, когда их зарабатывают.

— Замуж… Это ж начнётся — дети, сопли, пеленки. Не хочу.

Ложь далась ей очень легко.

На самом деле Леоне очень хотелось и детей, и даже сопливых детей, и пелёнок.

— Мы бы все равно не ужились, – со вздохом сказала она. – Как по мне, так уж лучше так, чем быть игрушкой мужчины, которого не слишком-то и любишь.
— А разве так бывает – не слишком? Я всегда думала, что или любишь, или нет. Странная ты. «Не слишком», хм.