Заповедник гоблинов

Летит себе помело и летит!

Сумерки спускались на городок благостной дымкой, смягчая очертания зданий, превращая их в романтические гравюры из старинных книг.

- Ну, - объявил Оп, - теперь, когда мы перезнакомились, давайте перейдем к делу. Выпьем! Ужасно противно пить в одиночку. Конечно, я люблю Духа за многие его превосходные качества, но не перевариваю непьющих.

• Ты же знаешь, что я не могу пить, - вздохнул Дух. - И есть не могу.

Земля уже давно стала гигантским галактическим учебным центром, куда десятками тысяч прибывали внеземные существа, чтобы учиться и преподавать в его бесчисленных университетах и институтах.

Будут беседы, и споры, и обмен старинными сказаниями, и неторопливый академический распорядок дня, оставляющий человеку досуг, чтобы жить.

И почему человек так тоскует по прошлому? Ведь знает же он - знает даже тогда, когда тоскует, - что осенней листве никогда уже не пламенеть так ярко, как однажды утром тридцать лет назад, что ручьям никогда уже не бывать такими чистыми, холодными и глубокими, какими они помнятся с детства, что по большей части картинки такого рода остаются и останутся привилегией тех, кому от роду лет десять.

– Вот мы сидим, – разглагольствовал он, – устроились, как клопы за печкой, и ни черта нет у нас никаких дел, кроме как сидеть и пить помаленьку и болтать по-дружески, и наплевать нам, сколько времени прошло и который час. Время, – добавил он поучительно, – наш лучший друг, если мы умеем им распорядиться, и наш худший враг, если мы позволяем ему распоряжаться нами. Большинство из тех, кто живет по часам, несчастные существа. Если живешь по солнцу, тогда другое дело.

Нигде нет такого неба, как на Земле.

Семейство рептилий расположилось на длинных диванчиках, предназначенных для существ такого типа, то есть не способных сидеть. Двое взрослых, лежавших лицом друг к другу, переговаривались с шипением, хаактерным для речи рептилий, а дети тем временем ползали по диванчикам и под диванчиками и, играя, свивались в клубки на полу.