Неунывающие Россияне: Рассказы и картинки с натуры

Вахлак — неповоротливый, неуклюжий и малокультурный человек.

– А он что? Сделался ли он хоть с пива-то чувствительнее?
– Нет, маменька, его надо оставить и за другого приняться. Я уже наметила тут одного чиновника в белой соломенной шляпе. С пива офицер этот сделался действительно как будто чувствительнее, но сейчас заговорил о лошадинном браке, да о лошадях.

– Муж, который лягушек боится, ещё прочнее. Плохо дело, кто ничего не боится, того уж в руки не возьмешь.

– Ну, а ты, Лизавета, насколько с своим конюшенным подвинулась?
– Да он, маменька, какой-то неповоротливый. Я его в темную аллею завлекаю, а он говорит, что лягушек боится, – отвечает средняя дочь.
– Нечего сказать, хорош воин, который лягушек боится! – язвит старшая. – Офицеры на Дунае напротив мониторов идут, а он от лягушки бежит.

Цедулка — записочка.

— Ну, Еленка, смотри! Ежели ты у меня нынешним летом за какого-нибудь лешего замуж не выскочишь, – собственноручно тебя отравлю. Возьму и подсыплю тебе буры в кофей.

– Так что-же это ты с Петром Иванычем до второго часа ночи в Строгоновом саду делала?
– Гуляли, потом сели на скамейку; началась легкая перестрелка глазами. Ну, я взяла у него из рук палку, и будто невзначай, начертила на песке его и свой вензель под одной короной: «Е. и П.».

– Письмо любовное ему писала?
– Я вам говорю, что письмом все дело испортить сразу можно. Нужно исподволь. Помните, в четвертом году, флотского офицера: как получил письмо, сейчас впал в сомнение и исчез.

— Ну, что Петр Иваныч?
— Да ничего. Вчера гуляли по саду. Вздыхал он, говорит, что ему холостая жизнь надоела. Погодите, будет мой. Нельзя же вдруг… А то упорно поведёшь атаку, он и испугается.