Колымские рассказы

- Иностранец? - Вопрос переводил нашу судьбу в мир провокаций и доносов, следствий и добавок срока.

- В книгах я прежде всего читаю примечания, комментарии. Я человек примечаний, человек комментариев.

• А текст?
• Не всегда. Когда есть время.

Но спал я плохо, несмотря на дальний свой путь. Чем-то плохо был прожит вчерашний день.

... наивное чувство справедливости живет в человеке очень глубоко и, может быть, неискоренимо...
На дне души что-то клокотало, сильнее воли, сильнее жизненного опыта.

Для арестанта лучше всего тот начальник, который немолод и в небольших чинах. Сочетание этих двух условий обещает относительно приличного человека. Если он к тому же ещё выпивает - тем лучше. Карьеры такой человек не ищет, а карьера надзирателя тюремного и особенно лагерного - на крови заключенных.

Каждое русское поколение - да и не только русское выводит в жизнь одинаковое число гигантов и ничтожеств. Гениев, талантов. Времени надлежит - дать герою, таланту дорогу - или убить случайностью, или удушить похвалой и тюрьмой.

Человек тюрьмы впечатлителен. Колоссальная нервная энергия тратится в пустяки, в какой-нибудь спор о месте - до истерики, до драки. А мало ли тратится духовных и физических сил, изобретательности, догадки, риска, чтобы приобрести и сохранить какую-нибудь железку, огрызок карандаша, грифелек - вещи, запрещенные тюремными правилами - и тем более желаемые. Здесь проба личности, в этом пустяке.

"Здесь есть только мученики. Здесь нет героев".

Человеческий стыд, например. Где его границы и мера? Люди, у которых погибла жизнь, растоптаны будущее и прошлое, вдруг оказались во власти какого-то пустячного предрассудка, какой-то чепухи, которую люди не могут почему-то переступить, не могут почему-то отвергнуть. И это внезапное проявление стыда возникает как тончайшее человеческое чувство и вспоминается потом всю жизнь как что-то настоящее, как что-то бесконечно дорогое.
...
Это человеческое, смешное, нежное обнаруживается в людях внезапно.

... остановились перед дверью с дощечкой "Ст. уполномоченный НКВД Смертин". Столь угрожающий псевдоним (не настоящая же это фамилия) произвёл впечатление даже на меня, уставшего беспредельно.