Долина

«Пока единственным ответом на коррупцию и бесхозяйственность будут идеологические разглагольствования, мы не вылезем ни из коррупции, ни из бесхозяйственности», – подумала она.

Можно подумать, что весь мир вошел в стадию переплавки…

Он ни секунды не сомневался, что человечество сошло с ума. И ещё меньше сомневался в том, что Зло творит свои дела повсюду, и прежде всего - среди тех, кто хочет навязать другим своё видение Добра. Он был слишком стар и слишком устал, чтобы не видеть, что сражение проиграно. Запад стал на путь к новой эпохе тьмы.

Сервас подумал, что во Франции никто не стыдится своей профессии, кроме полицейских. Какого же мнения о себе страна, где дети следователей вынуждены скрывать профессию родителей, когда их о ней спрашивает учитель в классе? Они ответят: «Папа или мама – служащий, учитель физкультуры, повар…», но никогда не скажут: полицейский, сыщик, фараон, легавый…

— Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она. – Это может быть и простое совпадение.

— Что-то слишком много совпадений.

— Искупление – слово великое и прекрасное, – резко бросил настоятель. – Негоже его употреблять налегке… В наше время такими словами слишком легко разбрасываются. Только и слышишь: искупление, прощение, раскаяние, покаяние, исправление. Словно достаточно щелкнуть пальцами или преклонить колена, чтобы искупить свою вину и войти в согласие с Богом и людьми… Впрочем, вы, несомненно, правы.

— Зло существует, – произнес он замогильным голосом. – И Сатана существует. И он – не абстракция, а конкретный человек. Тот, что толкает нас удалиться и отделиться от Бога.

На хер полицию

— А что такое «на хер»? – спросил Гюстав.

— «Люблю», вот что.

Он вдруг почувствовал себя очень старым. Слишком старым, чтобы воспитывать семилетнего ребенка. И когда по утрам смотрелся в зеркало, видел там старика, хотя и выглядел моложе своих лет, и волосы еще не начали седеть, и морщин почти не было. Что же до его музыкальных и литературных вкусов, то в этих вопросах он принадлежал к поколению, которое теперь почти утратило право голоса.

В этом мире, где, с одной стороны, все мнения стригут под одну гребенку, а все мысли выхолащивают, а с другой – разжигают ненависть и позволяют совершать чудовищнейшие преступления… Осталось ли здесь место для хоть какой-нибудь мудрости и независимости? Он ни секунды не сомневался, что человечество сошло с ума. И еще меньше сомневался в том, что Зло творит свои дела повсюду, и прежде всего – среди тех, кто хочет навязать другим свое видение Добра.