The Rose Code

- В прошлом году мне лечили зуб, и я так боялась, что пробормочу что-то запрещенное, когда нанюхаюсь хлороформа, что велела дантисту работать без анестезии. Боль была адская.
Длинная пауза.

• А я, когда рожала, отказалась от обезболивающих. - Маб рассеянно помешивала чай и всем своим видом показывала, до какой степени невыносимо ей признавать, что Озла права. - По той же причине.

- Послезавтра я снова уезжаю из Лондона, - сказал он. - До моего возвращения не получится организовать приличную свадьбу и медовый месяц. Так что еще три недели..

• Или бюро записей актов, - неожиданно для самой себя произнесла Маб. - Как насчет завтрашнего дня?

Они снова обменялись улыбками, но оба не знали, как быть дальше. Взяться за руки? Еще раз поцеловаться? Или что? "Уж когда поженимся, наверняка научимся разговаривать друг с другом", - подумала Маб. "А не разговаривать можно будет в постели."

Когда отгораживаешься от жизни, все равно что умираешь.

— Решать, что следует делать, не входило в наши обязанности.

— Это обязанность каждого мыслящего человека, особенно во время войны, и не пытайся убедить меня, что это не так. Позволить несправедливости вершиться лишь потому, что правила запрещают тебе принимать меры, — знаешь, после войны немало немцев именно это и говорили в свое оправдание: «Я всего лишь выполнял приказ», но это не спасло их от петли, когда начались трибуналы по военным преступлениям.

Почему нельзя просто перезапустить сердце, открутить стрелки назад так, чтобы снова ощущать не более чем обычное человеческое сочувствие к мужчине, уходящему на войну?

Маб вспомнила прочитанную где-то дурацкую фразу — горе, мол, облагораживает. Бред какой. Горе не делает человека благородным; оно делает его эгоистичным и противным.

Идет война.
...
Но одновременно с войной происходило и кое-что другое: жизнь. Жизнь продолжается до той самой минуты, пока не остановится... .

Я мало кому доверяю, но разбираюсь, кому доверять можно.

Озла не могла вспомнить, когда ещё чувствовала, что сможет выдержать тяжесть всего мира просто потому, что кто-то её обнимает.