Эвакуатор

Опять мы самые лучшие и опять нам хуже всех…

Нам так редко и неохотно подбрасывают своих, чтобы мы не понимали, какой ужас — чужие. После одного дня со своим невозможно сидеть с чужими в классе или на работе, входить в метро, полное чужих тел, ложиться в одну постель с непонятным полузнакомым человеком.

Как это я раньше не замечала, что осень — взрыв, что повсюду валяется мертвое, только что бывшее живым?

Знаешь, какое объявление на парижском гестапо висело?   ... «Доносы русских друг на друга не принимаются», было там написано.

Катька давно знала, что истинное свободолюбие заключается в выборе сильнейшего противника и переходе на его сторону.

Живем же мы как-то — только в самолете вспоминая, что смертны?

...Везде, где бы мы с тобою ни очутились,
Будет глад, и мор, и чума, и огненный ветер,
И расплата за все и сразу,
Потому что любовь – это ровно такая эвакуация,
Которая только в такие места и эвакуирует...
Ад, марш за нами, и даже с опереженьем,
Ты должен нас встретить там, куда мы прибудем.

...Я думаю, нужна чуткость такая, на грани фантастики. А больше святость ни в чем не выражается. Все нормальные святые просто очень много понимали, и действовали соответственно. Не наступали на больные мозоли, не говорили гадостей… Святой — это же не тот, кто повсюду ищет обездоленных в надежде их спасти и тем повысить самоуважение. Святой столько понимает про человечество, что ему всех только жалко. Ничего другого ведь нельзя испытывать, если смотреть с известной высоты…

государство, проповедующее распад, обладает удвоенной силой, освящая своим авторитетом давно желаемое.

...а главное – никто не мог объяснить, за каким чертом понадобилось возводить этот занавес на руинах. Все было тем абсурдней, что действовал так называемый принцип обыска – всех впускать, никого не выпускать...