Жажда

Все это странно, но, когда я гляжу на это бескрайнее небо, раскинувшееся над огромными заснеженными горами… это расставляет все по своим местам. Напоминает мне о том, как я, по большому счету, мала, как мимолетны мои проблемы и мое горе, какими бы мучительными и всеохватными они ни казались мне сейчас.

Нет, в эту минуту он кажется мне… уязвимым.

У меня падает сердце. Выходит, для него не имеет значения и наш поцелуй.

Когда он все-таки озвучивает эту скользкую тему, на меня снисходит покой. Возможно, это от лекарств, возможно, так у меня начинается шок, а может быть, дело просто в облегчении оттого, что кто-то наконец говорит со мною честно.

Но, по словам моего отца, ей понадобилось все ее искусство и немало яда, чтобы нейтрализовать то, что сделал Джексон. Он очень хотел тебя спасти.

Я изображаю пальцами клыки, и дядя Финн разражается смехом.

Чтобы не соврать, мысль о том, что я пугаю Джексона Вегу, приводит меня в восторг.

То, что сейчас происходит, это не его вина – даже в моем нынешнем состоянии я вижу, что с ним что-то не так, очень, очень не так.
Но если со мной что-то случится, Джексон ни за что не поверит, что он в этом не виноват. И я стараюсь изо всех сил, чтобы спастись самой… и тем самым спасти его.

Но Флинт не слушает меня, а только смотрит мне в лицо печальными глазами, полными слез, и продолжает сжимать мое горло все туже и туже.

Мой шрам вызывает у меня не ненависть, а чувство унижения от того, что я дал этому произойти. И этот шрам я получил не от Хадсона, а от королевы вампиров. И самыми худшими минутами моей жизни были отнюдь не те, когда я убил Хадсона, а те, когда я наконец пришел в чувство на алтаре и понял, что выпил у тебя слишком много крови. Худшим был именно тот момент, а также те моменты, когда я нес тебя сюда. Эти секунды, эти минуты навсегда останутся самыми ужасными в моей жизни.