Lust For Life

Еще в процессе чтения было желание придраться к книге по тому поводу, что автор будто бы слишком сусальным делает образ Винсента. В его отношении к биографии великого художника ощущается такое уважение, что, кажется мне, Ирвинг Стоун был склонен не к приукрашиванию, но к заглаживанию нелицеприятных ситуаций, стеснению и нерешительности достоверно выразить натуру Ван Гога, включая все её темные стороны, которые, конечно, были, как и у всех людей.

Упор в книге сделан, что довольно интересно и странно, именно на эмоциональную сферу, на передачу ощущений и мыслей героя, а это — потемки. Как мне казалось, характер был не вполне ухвачен автором. Ведь что можно сказать о Ван Гоге, основываясь на сухих фактах? Был он порывист, гневлив, остр на язык, жил впроголодь, носил обноски, дружил с богемой, рубил обидную правду, шокировал общественность. Словом, был бунтарем в полном смысле слова, как и все его парижские друзья. Их Ирвинг Стоун рисует смачно и желчно, а с Винсентом — осторожничает.

В его подаче, манере расставлять акценты неизменно чувствуется абсолютная лояльность и одобрение. Сцены ссор и конфликтов отбрасываются, сцены драматические развертываются, отчего повествование местами выходит излишне наставительным и капельку скучным. А может быть, и значительно искаженным.

К примеру, была в романе ситуация: в размолвке герой заявляет своему отцу-священнику, будто книга одного французского писателя чище, чем Библия и лучше он, Винсент, будет называть этого француза отцом. Размышляя над такими словами отвлеченно, я думаю, что не могли бы они быть брошены просто так. И была в них если не ненависть, то определенная едкость и злость уж точно. Автор же описывает все так, что Винсент просто вымолвил свое мнение... без расчета оскорбить или вызвать гнев родителя, а, напротив, предлагая ему к прочтению замечательное произведение. Ну просто святой человек в своей наивности этот Ван Гог — то ли за словами не следил, то ли дурачок.

Впрочем, в какой-то момент эти придирки полностью перестали меня занимать, и упоминаю я о них просто из желания поделиться мыслями. Произведение, так или иначе, оставило глубокий след в моей душе, и тем горестнее становится, что был это настоящий человек, который всю жизнь гнался-гнался-гнался и в конце концов остался на помойке — разбитый, нелюбимый, непризнанный, сгоревший. Так реалистично это, что ком встает в горле. Обидно, что перетерпи он еще немного, доживи до старости, и слава бы пришла к нему. Не такой уж запоздалый был успех, просто рано Винсент свел счеты. Всего-то в 37.

С другой стороны, если желание рисовать выгорело, как описывает это автор, если тяга творить исчезла, то был ли для Винсента, исчерпавшего все внутренние ресурсы, смысл жить дальше? Если он чувствовал себя обузой, если он ничем не мог заработать, не хотел писать картины и боялся, что очередной приступ может свести его с ума... Был ли этот период лишь временным кризисом? Депрессией, которая прошла бы со временем? Не важно.

Жизнь дает жестокие уроки. Винсент умер, сознавая себя неудачником, унеся в могилу брата. А то, что в дальнейшем случилось чудо — не важно. Это было уже не для них.