Волшебник Изумрудного города и все-все-все

А медведь Топотун был вне себя от восторга, видя, какие чудеса совершает его владыка. И он требовал, чтобы все дуболомы выказывал повелителю величайший почёт.

Надежда – великая утешительница в печали…

-Простите, - оправдывался Лев, - но я ведь не съел его...
-Однако ты пытался. Как тебе не стыдно обижать слабых? Ты просто трус!
-А...а как вы узнали о том, что я трус? - спросил ошеломлённый Лев. - Вам кто нибудь сказал?..
-Сама вижу по твоим поступкам!

Его передавали из рук в руки, им восхищались, гладили его мягкую шерстку, и умные черные глаза Тотошки горели торжеством. Он ворчал про себя:
– Посмотрел бы на меня сейчас хвастунишка
Гектор… Ручаюсь, ему никогда не дожить до таких почестей!

Полицейские были тоньше и слабее солдат, но длинные ноги делали их необычайно прыткими, а огромные уши позволяли подслушивать любые разговоры. Для скорости подмастерья приделывали полицейским разветвленные древесные корневища вместо рук, обрубая отростки, служившие пальцами, если они оказывались чрезмерно длинными. У иного полицейского насчитывалось по семь и по десять пальцев на каждой руке, но Урфин полагал, что от этого руки будут только цепче.

Медведь Топотун проворчал:
– Хотел бы я посмотреть на того, кому покажется странным вкус повелителя!

– Вас следует называть Урфин Первый, преимущественный Король Изумрудного города и бездельных стран, Которого сапогами попирают из Вселенной…
Послышался хриплый, удушливый кашель. Это филин Гуамоко старался скрыть овладевший им безудержный смех.

– Пр…р…авильно! Ур…р…рфин… др…р…янь!.. – донесся от окна ликующий возглас.
Кагги-Карр не могла не высказать свое мнение.

А потом случилось вот что: начальник полиции вырвался вперёд, и ошалелые подчинённые, приняв своего начальника за беглеца, осыпали его таким градом увесистых осколков кирпича, что переломали ему руки и ноги, отбили голову.

Страшилу отнесли в карцер и там подвесили к гвоздю, вбитому в стену. Страшила презрительно ухмыльнулся и начал делать в уме арифметические действия.