Полночный тигр

- А ведь большинству людей я нравлюсь, – и она сопроводила слова взглядом, от которого все его тело вспыхнуло огнем.
– Уверен, нравишься – но на расстоянии вытянутой руки. Как в случае скорпиона и лягушки. Сначала друзья, потом в твоей спине вдруг торчит жало.

– Мне нужно кое о чем тебя спросить. И еще – поговорить, – прошептала она. Они танцевали друг против друга. Эша ударила его рукоятью ножа в челюсть, и Кунал отступил, потирая ушиб.
– И поэтому ты вызвала меня на поединок? Не могла просто отвести в сторонку?

– Ни за что бы не подумала, что такой могучий и грозный солдат не мечтал всю жизнь махать мечом. Видно, ошиблась. Под всей этой бронзой у тебя и впрямь бьется сердце.

Солдат и Гадюка.
Каждый мог зарезать человека, не моргнув и глазом, однако не мог заговорить о поцелуе.

Щиты Сенапа – самые мерзкие среди солдат Крепости. Одной рукой они предлагали доброту, а другой вырывали сердце.

– Твои мысли сейчас так легко прочитать.
Она презрительно фыркнула. Никто не говорил такое о Гадюке. Он поглядел на нее, постукивая пальцем по носу.
– Ты воображаешь, как бьешь меня всеми возможными способами. Готов поспорить, что больше всего тебе нравится мысль про прямой кулачный в нос.

– Я женщина, которая убивала мужчин, и ты думаешь, мужчины будут судить меня по справедливости? Не накажут за то, что я перечеркнула их иллюзии о женской слабости лезвием меча?

То письмо стало стрелой, пущенной в ее сердце. То самое сердце, которого, по словам Эши, не было или оно было спрятано глубоко внутри. Видеть, как кто-то рискует жизнью ради любви – обретет ли она это заново?
Убив раз – остаешься убийцей. Запятнаешь руки единожды – никогда не отмоешься. А руки Эши уже много раз омылись кровью.

Трюки и ложь – вся ее жизнь. Какой Гадюкой она бы стала без них? Правильно, мертвой.

А разве смерть вообще может быть достойной? Она всегда была потерей, точкой, а не запятой.