Искупление

Ей никогда не будет дано утешиться тем, будто на нее оказывали давление или запугивали. Этого не было. Она сама загнала себя в ловушку, в лабиринт собственной конструкции и была слишком юна, слишком преисполнена благоговейного ужаса, слишком угодлива, чтобы настоять на своем или отступить в сторону. Ей недостало то ли душевной широты, то ли зрелости, чтобы обрести необходимую независимость духа.

Поравнявшись с ним, она ощутила легкое прикосновение его пальцев к своему предплечью. А может, по руке просто скользнул бамбуковый лист.

Однажды на официальном приеме некий профессор каких-то там наук для поддержания беседы указал на насекомых, вившихся вокруг канделябра. Он сказал, что визуально букашки представляют, будто за светом, который их притягивает, находится зона еще более густой темноты. Повинуясь инстинкту, они ищут это самое темное место по другую сторону света, хотя темнота в •данном случае является иллюзией.

Современному романисту пристало создавать характеры и сюжеты не более, чем современному композитору сочинять симфонии в духе Моцарта.

Несмотря на зарисовки с натуры, которые делала в дневнике, Брайони больше не верила в идею создания характеров средствами литературы. Они были для нее теперь лишь изящным вымыслом, принадлежащим девятнадцатому веку. Сама концепция «персонажа художественного произведения» основывалась на ошибке, которую развенчала современная психология.

Но в основном она была кем-то вроде прислуги за все, а в свободные часы – зубрилой, заучивавшей простейшие факты, и радовалась, что у нее нет времени размышлять о чем-то другом.

Давным-давно, до войны, до Уондзуорта, наслаждаясь свободой, он мечтал самостоятельно построить свою жизнь, лишь слегка опираясь на помощь Джека Толлиса. Теперь понял, сколь иллюзорной была та надежда. Столь же беспочвенной, сколь и тщетной. Ему был нужен отец, и по той же причине он сам хотел стать отцом. Ничего удивительного: видя столько смертей вокруг, хотелось иметь ребенка. Естественное человеческое желание, и оно все сильнее его одолевало.

Если торжество справедливости представлялось столь естественным здесь, почему должно быть иначе по возвращении в Англию?

Вместе они оказались перед лицом настоящего кошмара. Это сблизило их.

Еще долго были слышны шаги человека, удалявшегося по направлению к дому. У Брайони не было сомнений. Она могла описать его. Ведь на свете вообще не было ничего такого, чего она не сумела бы описать.