Превращение

Я совсем молод, и дела у меня сами идут. Я не жалуюсь, я не жалуюсь.

Пение сирен пронизывало все, и страсть соблазненных смахнула бы и не такие помехи, как цепи и мачта.

Если бы Грегор мог поговорить с сестрой и поблагодарить ее за все, что она для него делала, ему было бы легче принимать ее услуги; а так он страдал из-за этого.

Наука, конечно же, прогрессирует, этот процесс неудержим, она прогрессирует даже с ускорением, все быстрее, но что же тут славословить? Ведь это все одно, что хвалить человека за то, что с возрастом он становится старше, и вследствие того все быстрее приближается к смерти. Все это естественный и к тому же безобразный процесс, и я не вижу, за что его можно хвалить.

– «А ты милый. Я тебе что, не нравлюсь?»
– «Ты мне очень нравишься, если уйдешь и оставишь меня в покое.»

поэтому они сели за стол и написали три объяснительных письма: господин Замза – своей дирекции, госпожа Замза – своему работодателю, а Грета – своему шефу.

Но ведь они были одни, эти семеро друзей, с глазу на глаз,
почти можно сказать - в своих четырех стенах, почти можно сказать -
наедине с собой, ибо друзья - это еще не общественность.

Повторяю: во всем этом происшествии не было ничего чрезвычайного, за
длинную жизнь у всякого найдутся впечатления, которые, если извлечь их из
общей связи событий да еще взглянуть глазами ребенка, покажутся куда более
удивительными.

Будь это Грегор, он давно бы понял, что люди не могут жить вместе с таким животным, и сам ушел бы. Тогда бы у нас не было брата, но зато мы могли бы по-прежнему жить и чтить его память.