Психологические новеллы

Творчество Александра Степановича Грина широко известно, его произведения завоевали особую популярность у читателей в последние десятилетия. Но при этом многие стороны дарования писателя до сих пор еще остаются в тени. Настоящий сборник представляет автора "Алых парусов" и "Бегущей по волнам" непривычными, порою неожиданными гранями его таланта. Вошедшие в книгу произведения, написанные в разные периоды жизни Грина, различные по форме и манере письма, объединяет углубленный психологизм. Присталь...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,1

79 оценок

5
51%
4
25%
3
15%
2
6%
1
3%

Ваша оценка

Прочитали 84Хотят прочитать 86

Рецензии

Adazhka19 января 2017 г.
Книга Александра Грина "Психологические новеллы" 1988 г. давно будоражила мое воображение - еще с детства, когда я заглядывалась на родительские книжные полки, но в школе были такие большие списки "к прочтению"! То некогда, то я далеко, то не до чтения. А тут все сошлось. Мне нравится. Во-первых, слог. Так как почти все мое чтение сейчас происходит вслух, то красота слога, логичность фраз, фонетика - стали очень важны. Во-вторых, краткость новелл. На длинные дистанции у моего слушателя не хватает терпения. И в-третьих, по списку, но не по значению, сами произведения. Маленькие зарисовки из жизни "маленьких людей". Сейчас бы, конечно, эту книгу назвали... Хотя, да, никак её не называют, так как не переиздают. Видимо нет потребности у общества смотреть на себя в зеркало и видеть не отфильтрованную красоту, а объективную реальность.

Читать далее
11
785
Talis240321 декабря 2025 г.
Это гениально или скучно?
Эта книга много лет была в родительской библиотеке, но ее, как оказалось, никто не читал. Страницы были не разрезаны некоторые.
У Грина я читала только "Алые паруса", а вот сборник новелл оказался неоднозначным.
***
Это набор историй, где на первом месте не действие, а состояние. Человек на грани решения. Человек в сомнении. Человек, который вот-вот что-то поймёт — или не поймёт никогда. Сюжеты простые, иногда почти схематичные, но в них постоянно кто-то смотрит внутрь себя.
Сюжетно всё устроено так: герой оказывается в ситуации, где внешне вроде бы ничего особенного не происходит. Встреча. Разговор. Ожидание. И дальше начинается самое интересное — или самое утомительное, тут уж как пойдёт. Потому что Грин в этих новеллах работает не с событиями, а с внутренним напряжением.
Иногда это срабатывает просто отлично. Есть новеллы с лёгким мистическим оттенком, они мне чем-то напомнили По или Лавкрафта, я даже оживилась, читая такое, не ожидала от Грина мистики.
Но есть и другая сторона. Некоторые новеллы тянутся. Мысль ходит по кругу. кажется, что это бессюжетный набор предложений. Я ловила себя на том, что начинаю читать по диагонали. Не потому что плохо написано. А потому что слишком монотонно. Слишком ровно.
При этом язык у Грина всё равно цепкий. Даже в скучных местах. Он умеет одной фразой задать настроение, несколькими словами показать характер. Иногда буквально парой предложений — и человек перед глазами живой. Это, конечно, его сильная сторона.
В целом ощущение у меня осталось странное- и вроде что-то интересно, и вроде время потратила зря. Книга на твёрдую троечку. Не провал, точно нет. Но и не то, что будешь советовать всем подряд. Это чтение для определённого состояния.
Интересно ещё и то, как эти тексты читаются сейчас. В зрелом возрасте. Думаю, лет в двадцать они показались бы мне занудными. А сейчас — просто неравными. Где-то скучно, где-то странно, где-то неожиданно глубоко. Но перечитывать точно не буду.
Читать далее
5
20
TatKursk27 октября 2018 г.
Замечательные новеллы! Есть о чем подумать. Но развернуто остановлюсь на одной,
на "Силе непостижимого ".
Александру Степановичу принадлежат произведения не только о путешествиях, он очень интересовался душевным состоянием человека, психологией и парапсихологией, отсюда и эти
"Психологические новеллы ".
Делюсь своими размышлениями.
Бывает так, когда от любви до ненависти; от ума к безумию или других потрясений, совершающихся в
личном пространстве души человека отделяет всего один шаг или один миг.
Индивидуальная сверхчувственность, сверхвосприятие чего бы то ни было располагаются в областях нам неведомых и неподвластных.
Грациан Дюплэ, скрипач, жил в постоянном сопровождении музыки, но после сна он пытался вспомнить и
уловить исчезающие звуки чего-то очень красивого и яркого, но он уже не верил себе, жил в какой-то нереальности.
Дюплэ нуждался в посторонней помощи и пришел за ней к врачу - психологу, гипнотизеру, с его помощью он хотел узнать правду о той музыке, красота которой сводила его с ума.

Красота и совершенство! Такие разные и такие похожие понятия!
Совершенство - это то, что уже свершилось, достигло своей вершины, своего апогея!
А красота? Её нельзя постичь, каждый раз она открывается разными гранями, разными сторонами нашему восприятию.
Можно легко представить себе, когда вдруг встречаешь красивое лицо и что ты при этом чувствуешь?, скорее всего - первоначальный шок, ступор, какое-то кратковременное уныние, может быть "красота и спасет мир " (по Достоевскому ), но от неё чаще нужно ждать чего-то страшного, ведь существует и
другое изречение "Красота - страшная сила! " - в прямом смысле этого слова.
И страшную силу красоты музыки скрипача испытал врач, под действием услышанной музыки он понял
настоящую и сокрушающую её силу, силу её воздействия на конкретного человека.
Но почему эта музыка приходила к своему создателю лишь во сне, не оставаясь в его памяти? Множество примеров того, как гениальные идеи "пришли " во сне, например, периодическая система Менделеева...
Может быть для того,чтобы уберечь всё человечество от последствий воздействия именно этой музыки, которая обладала сокрушительным действием как в сторону добра, так и в сторону зла?
Очень велика сила непостижимого...
Читать далее
5
1,1K

Все рецензии

Цитаты

Tatyana93415 ноября 2025 г.
Я видел мохнатое существо темного угла детской комнаты, сумеречного фантома, и, страшнее всего, ужаснее падения с высоты, ожидал, что у самой двери шаги смолкнут, что никого не окажется и что это отсутствие кого бы то ни было заденет по лицу воздушным толчком. Представить такого же, как я, человека не было уже времени. Встреча неслась; скрыться я никуда не мог. Вдруг шаги смолкли, остановились так близко от двери, и так долго я ничего не слышал, кроме возни мышей, бегающих в грудах бумаги, что едва уже сдерживал крик. Мне показалось: некто, согнувшись, крадется неслышно через дверь с целью схватить. Оторопь безумного восклицания, огласившего тьму, бросила меня вихрем вперед с протянутыми руками, — я отшатнулся, закрывая лицо. Засиял свет, швырнув из дверей в двери всю доступную глазам даль. Стало светло, как днем. Я получил род нервного сотрясения, но, едва задержась, тотчас прошел вперед. Тогда за ближайшей стеной женский голос сказал: «Идите сюда». Затем прозвучал тихий, задорный смех.
Читать далее
23
62
Tatyana93415 ноября 2025 г.
Еще очень далеко от меня — не в самом ли начале проделанного мною пути? — а может быть, с другой стороны, на значительном расстоянии первого уловления звука, послышались неведомые шаги. Как можно было установить, шел кто-то один, ступая проворно и легко, знакомой дорогой среди тьмы и, возможно, освещая путь ручным фонарем или свечой. Однако, мысленно я видел его спешащим осторожно, во тьме; он шел, присматриваясь и оглядываясь. Не знаю, почему я вообразил это. Я сидел в оцепенении и смятении, как бы схваченный издали концами гигантских щипцов. Я налился ожиданием до боли в висках, я был в тревоге, отнимающей всякую возможность противодействия. Я был бы спокоен, во всяком случае, начал бы успокаиваться, если бы шаги удалялись, но я слышал их все яснее, все ближе к себе, теряясь в соображениях относительно цели этого пытающего слух томительного, долгого перехода по опустевшему зданию. Уже предчувствие, что не удастся избежать встречи, отвратительно коснулось моего сознания; я встал, сел снова, не зная, что делать. Мой пульс точно следовал отчетливости или перерыву шагов, но, осилив наконец мрачную тупость тела, сердце пошло стучать полным ударом, так что я чувствовал свое состояние в каждом его толчке. Мои намерения смешались; я колебался, потушить свечу или оставить ее гореть, причем не разумные мотивы, а вообще возможность произвести какое-либо действие казалась мне удачно придуманным средством избегнуть опасной встречи. Я не сомневался, что встреча эта опасна или тревожна. Благоразумнее всего следовало мне сидеть и ждать, потушив огонь. Так я и поступил и стал ожидать во тьме.
Между тем не было уже никакого сомнения, что расстояние между мной и неизвестным пришельцем сокращается с каждым ударом пульса. Он шел теперь не далее, как за пять или шесть стен от меня, перебегая от дверей к двери с спокойной быстротой легкого тела. Я сжался, прикованный его шагами к налетающему, как автомобиль, моменту взаимного взгляда — глаза в глаза, и я молил бога, чтобы то не были зрачки с бешеной полосой белка над их внутренним блеском. Я уже не ожидал, я знал, что увижу его; инстинкт, заменив в эти минуты рассудок, говорил истину, тычась слепым лицом в острие страха. Призраки вошли в тьму.
Читать далее
23
82
Tatyana93415 ноября 2025 г.
Почти крича, я сказал:
— Я тот, который говорил с вами на рынке и ушел с английской булавкой. Я продавал книги. Вспомните, прошу вас. Я не знаю имени, — подтвердите, что это вы.
— Чудеса, — ответил, кашлянув, голос в раздумьи. — Постоите, не вешайте трубку. Я соображаю. Старик, видел ли ты что-нибудь подобное?
Последнее было обращено не ко мне. Ей невнятно отвечал мужской голос, по-видимому, из другой комнаты.
— Я встречу припоминаю, — снова обратилась она к моему уху. — Но я не помню, о какой булавке вы говорите. Ах, да! Я не знала, что у вас такая крепкая память. Но странно мне говорить с вами — наш телефон выключен. Что же произошло? Откуда вы говорите?
— Хорошо ли вы слышите? — ответил я, уклоняясь назвать место, где находился, как будто не понял вопроса, и, получив утверждение, продолжал: — Я не знаю, долог ли будет разговор наш. Есть причины, по которым я не останавливаюсь более на этом. Я не знаю, как и вы, многих вещей. Поэтому сообщите, не откладывая, ваш адрес, я не знаю его.
Некоторое время ток ровно жужжал, как будто мои последние слова нарушили передачу. Снова глухой стеной легла даль, — отвратительное чувство досады и стыдливой тоски едва не смутило меня пуститься в сложные неуместные рассуждения о свойстве разговоров по телефону, не допускающему свободного выражения оттенков самых естественных, простых чувств. В некоторых случаях лицо и слова неразделимы. Это самое, может быть, обдумывала и она, пока длилось молчание, после чего я услышал:
— Зачем? Ну, хорошо. Итак, запишите, — не без лукавства сказала она это «запишите», — запишите мой адрес: 5-я линия, 97, кв. 11. Только зачем, зачем понадобился вам мой адрес? Я, откровенно скажу, не понимаю. Вечером я бываю дома…
Голос продолжал неторопливо звучать, но вдруг раздался тихо и глухо, как в ящике. Я слышал, что она говорит, по-видимому, что-то рассказывая, но не различал слов. Все отдаленнее, смутнее текла речь, пока не уподобилась покрапыванию дождя, — наконец едва слышное толкание тока дало понять, что действие прекратилось. Связь исчезла, аппарат тупо молчал. Передо мной были стена, ящик и трубка. По стеклу выстукивал ночной дождь. Я нажал кнопку, она брякнула и остановилась. Резонатор умер. Очарование отошло.
Читать далее
22
49