Тимей

Племя подражателей легче и лучше всего будет воссоздавать то, к чему каждый из них привык с ранних лет, а то, что лежит за пределом привычного, для них еще труднее хорошо воссоздать в речи, нежели на деле.

Истинное мнение, как приходится признать, дано любому человеку, ум же есть достояние богов и лишь малой горстки людей.

Но кто пытался бы изъяснить эти вещи путем опыта, тот упускал бы различие между человеческой и божеской природой, потому, что бог, обладая знанием и могуществом, может и многое смешивать в одно, и одно разрешать на многое, а из людей никто не в состоянии сделать ни того ни другого, ни теперь ни когда-либо в последующие времена.

Поэтому надо различать два вида причины: причину необходимую и причину божественную, и божественную надо искать во всем, чтобы достичь блаженной жизни, насколько допускает ее наша природа, а ради этого искать также и необходимую, имея в виду, что без последней и самая та причина, которой мы добиваемся, не может быть ни мыслима, ни постигнута, ни как либо иначе быть нам доступна.

Всякое противное природе воздействие, оказываемое на нас с большой силой, болезненно, в то время как полное возвращение к естественному состоянию приятно; то, что совершается тихо и постепенно, остается неощутимым, в противном же случае дело обстоит наоборот; наконец, все то, что совершается без труда, может быть весьма ощутимо, но не сопровождается ни страданием, ни удовольствием.

Растить на себе перья вместо волос и дать начало племени птиц пришлось мужам незлобивым, однако легкомысленным, а именно таким, которые любили умствовать о том, что находится над землей, но в простоте душевной полагали, будто наивысшая достоверность в таких вопросах принадлежит зрению.

Ибо, восприняв в себя смертные и бессмертные живые существа и пополнившись ими, наш космос стал видимым живым существом, объемлющим все видимое, чувственным богом, образом бога умопостигаемого, величайшим и наилучшим, прекраснейшим и совершеннейшим, единородным небом.

У того, кто погряз в вожделениях или тщеславии и самозабвенно им служит, все мысли могут быть только смертными, и он не упустит случая, чтобы стать, насколько это возможно, еще более смертным и приумножить в себе смертное начало.

Что касается главнейшего вида нашей души, то ее должно мыслить себе как демона, приставленного к каждому из нас богом.

Это тот вид, который, как мы говорили, обитает на вершине нашего тела и устремляет нас от земли к родному небу как небесное, а не земное порождение; и эти наши слова были совершенно справедливы, ибо голову, являющую собою наш корень, божество простерло туда, где изначально была рождена душа, а через это оно сообщило всему телу прямую осанку.