Люди, которые всегда со мной

Я люблю старые дома. У них шершавые стены, потому что речной камень, из которого их возводили, в крупных, неровных сколах. Проводишь ладошкой по боку такого дома – и он цепляет тебя за пальцы, словно хочет удержать рядом.
Старые и новые дома пахнут совсем по-разному. Наш дом – старый, и пахнет он садом, свежевыпеченным хлебом, дровяной печкой, домашней ветчиной, соленьями из погреба и амбарными замком, на который нани запирает хлев Сето. А новые дома пахнут стеклом, бетонными лестницами, газовыми колонками, шумными дворами, высоченными фонарями.

Позавчера, когда мы с нани возвращались от бабушки Лусинэ, столкнулись на улице с уста Саро.

– Ты совсем ко мне не заглядываешь, – ответил он на мое приветствие.

– Витька уехал, вот и не прихожу, – принялась оправдываться я, – у вас дом стоит на краю ущелья, мне страшно туда одной приходить.

– Мне, значит, не страшно на краю ущелья жить, а тебе страшно ко мне в гости заглядывать?

– Ну вы старенький. Вам можно, – чуть подумав, ответила я.

– В смысле мне можно? – Часовщик удивленно вздернул брови, потом обернулся к нани и сделал такой жест рукой, словно пригласил ее к разговору. – Тамар, слышишь, что твоя правнучка говорит?

– Правильно говорит, – ржаво отозвалась нани – у нее с уста Саро странные отношения, они постоянно шутят друг над другом, – тебе, старому пню, только там и жить. Отвалится край ущелья – и унесет тебя нашей речкой прямо в Куру. Останешься без могилы, зато сэкономишь на похоронах и панихиде.

– Ну никаких других слов от твоей нани я и не ожидал, – теперь часовщик уставился на меня, – у нее не язык, а бритва.

– Вот и не нарывайся, – встала руки в боки нани.

– Знаешь что? – Уста Саро говорил со мной так, словно нани рядом вовсе нет: – Приходи ко мне в гости с прабабушкой. У меня есть специальный инструмент для шлифовки. Отшлифуем ей язык, сделаем его коротким и кругленьким. Жалить никого она уже не сможет.

– Если обещаешь не трогать язык нани, то мы к тебе придем, – ответила я.

– Хорошо, – согласился уста Саро.

– Твоему аппетиту – уксус! [19] – отозвалась нани. – И не надейся, я в твой дом – ни ногой!

– Я кркени испеку. По рецепту Лусинэ, – не обращая на нее внимания, гнул свою линию уста Саро.

– Придем, – кивнула я.

– Пригрела на груди змею! – дернула меня за руку нани.

– Бабушка Шушик, – выглядывает из-за шторы Девочка, – а почему деда Арама все зовут Кязимом? И даже ты его так зовешь?

– Он в детстве сильно болел, был при смерти, – отзывается бабушка. – А в народе есть поверье: хочешь обмануть смерть – назови умирающего ребенка именем врага своего. Поэтому дома стали звать его Кязимом. И болезнь отступила.
...

– Так кто наш враг? – повторяет она.

Бабушка Шушик отводит глаза:

– Никто. Теперь уже никто. А имя у деда турецкое.
.....

– Дед Арам! – Девочка цепляется руками за под-оконник, чтобы ее не смогли оттащить от окна. – Дед Арам!!!

Дед Арам оборачивается, встревоженно высматривает, кто его зовет. Делает резкое движение рукой – отойди от окна!

– Дед Арам! – задыхается Девочка. – Ты уже большой и старый. Ты уже давно выздоровел! Зачем тебя называть именем врага твоего?!

Жено быстро почистила несколько головок репчатого лука, ополоснула пучок свежей мяты, разбила в миску шесть яиц – сегодня будет омлет по-персидски.

– Я поем только чай и сыр, – наморщила нос Девочка, – ненавижу этот ваш омлет с луком.

– Да что ты понимаешь в искусстве! Это же так вкусно – мята, яйца, лук, сыр, молотый черный перец!

– Буэ.

– Раз «буэ», иди тогда зови остальных, пусть хотя бы они сытно поедят. – Жено накинула на плечи племянницы куртку, легонько подтолкнула ее к входной двери.

– Сейчас. – Девочка привстала на цыпочки, понаблюдала, как распускается в чугунной сковороде кусочек масла – оно быстро растаяло, заскворчало, пошло сливочным паром. Жено тем временем нарезала мелко репчатый лук и мяту, добавила к яичной смеси, посолила-поперчила, взбила. Натерла сыр.