Написано кровью

Что бы сержант ни сказал, что бы ни сделал, все будет не так. Даже если просто стоять и молчать, босс прицепится к его мыслям. Придерется к манере одеваться. Или прическе. Или форме левой ступни. Осталось только надеть на голову ведро, и дело с концом.

Люди совестливые, когда хотят скрыть что-то, даже не обязательно преступное, либо впадают в защитный ступор и не говорят ничего, либо безостановочно толкуют о чем угодно, стараясь занять свой язык, чтобы он не выболтал тайну.

Человек, чья личность стерлась раньше, чем высохли чернила на свидетельстве о рождении.

Он выглядел как не ведающий греховных слабостей монах. Или как яростный инквизитор. Брайан без труда мог представить себе, как он тычет преступника лицом в раскаленную плиту.

Подробности распространялись со скоростью света, выбалтывали, кто, что знал, а чего не знали, то соткалось прямо из перенасыщенного сплетнями воздуха. Хотя, никто не сказал ничего даже отдаленно напоминающего правду, покойный был бы потрясен роскошной избыточностью измышлений.
Наконец, пивная закрылась, все разошлись, усталые, переполненные эмоциями, так ничего и не понявшие, кроме того, что не зря провели время и хорошо поработали.

Настоящая жизнь — это ведь сплошная путаница и беспорядок, верно? Вы не можете просто взять и вычленить несколько аккуратненьких фактов и сказать: «Вот кто я такой».

История принадлежит тому, кто может её рассказать.

Я всегда думала, что если кого-то любишь очень долго и очень сильно, он не сможет в конце концов не ответить.

Мне кажется, бессмысленно обсуждать сам процесс письма. Это совершенно особенное и очень одинокое дело, и заниматься им надо в одиночку. Как плаванием и ездой на велосипеде.

Поговорка, что друзья познаются в беде, никогда не казалась ей глубокой. Конечно, когда у тебя несчастье, люди начинают роиться вокруг тебя. Некоторыми движет искреннее сочувствие, другие — и таких больше — просто рады окунуться в более насыщенную и драматичную, чем их собственная, жизнь. Но насколько труднее по-настоящему радоваться успеху другого, когда тебе самому ничего не светит.