Sapiens: A Brief History of Humankind

Так зачем изучать историю? В отличие от физики и экономики, история не берется давать точные предсказания. Мы изучаем ее не затем, чтобы выяснить будущее, но чтобы расширить свои представления, понять, что нынешняя ситуация сама по себе не так уж естественна или неизбежна. А значит, и сейчас перед нами множество дорог, гораздо больше, чем мы полагали. Например, вникая в подробности завоевания Африки, мы приходим к выводу, что в расовой иерархии нет ничего естественного или неизбежного и при другом стечении обстоятельств мир сейчас выглядел бы иначе.

В отличие от ячменя, у серебряного сикеля нет безусловной самостоятельной ценности. Его не съешь и не выпьешь, из серебра не сошьешь одежду, оно слишком мягкое и не годится для изготовления орудий труда или оружия — и серебряный плуг, и серебряный меч сомнутся почти так же быстро, как если бы мы сделали их из фольги. Использовать золото и серебро можно было только при изготовлении украшений, корон, иных символов престижа. Это предметы роскоши, которые представители определенных культур отождествляют с высоким положением в обществе. То есть их ценность — сугубо культурная.

Голливуд увековечил образ индейцев с Великих Равнин — храбрых всадников, преследующих караваны бледнолицых. Однако эти всадники защищали не древнюю местную культуру. Они сами были продуктом военной и политической революции, которая пронеслась по равнинам западной Америки в XVII-XVIII веках, когда европейцы завезли в эти места лошадей. В 1492 году в Северной Америке лошадей не было. Ни одной. В культуре сиу и апачей XIX века много привлекательного, но она была результатом глобализации, а не «аутентичной» местной культурой.

Эта единая всемирная культура далеко не однородна. Подобно тому как в едином организме можно выделить различные органы и типы клеток, так и единая всемирная культура включает в себя различные народы и уклады — тут и нью-йоркские маклеры, и афганские пастухи. Но все эти группы тесно друг с другом связаны, и все виды взаимного влияния едва ли удастся проследить. Они по-прежнему ссорятся. А порой даже воюют, но в спорах они пускают в ход одни и те же аргументы, а на войне — одинаковое оружие. Подлинное «столкновение цивилизаций» было бы диалогом глухих, в котором стороны не понимают друг друга. Сейчас Иран и Соединенные Штаты, вступая в конфликт, говорят на понятном друг другу языке национальных государств, капиталистической экономики, международного права и ядерной физики.

Современная американская политика все еще определяется тем же парадоксом. Демократы стремятся к большему равенству, пусть даже придется повысить налоги, чтобы финансировать программы помощи больным, старикам и бедным. Тем самым они покушаются на право человека распоряжаться своими деньгами как вздумается. С какой стати правительство принуждает меня покупать медицинскую страховку, если я предпочитаю потратить деньги на образование для детей? Республиканцы стремятся к максимальной личной свободе, пусть даже разрыв в доходах между богатыми и бедными еще более увеличится и многие американцы останутся вовсе без медицинской помощи.