The Great Gatsby

А теперь, похвалившись своей терпимостью, я должен сознаться, что эта терпимость имеет пределы.

Нет смятения более опустошенного, чем смятение неглубокой души.

I'm thirty. I'm five years too old to lie to myself and call it honour.

В нашей жизни для женщины самое лучшее быть хорошенькой дурочкой.

Гэтсби верил в зеленый огонек, в ослепительно сияющее будущее, что с каждым годом от нас все дальше и дальше. Вот оно вновь ускользнуло, но не беда - завтра ускорим бег, притянем руки чуть дальше... И в одно прекрасное утро..
Так мы и плывем вперед, против течения, а оно неустанно сносит наши утлые челны в прошлое.

Нет смятения более разрушительного, нежели смятение ума, мыслящего незатейливыми штампами…

Я очнулась после наркоза, чувствуя себя всеми брошенной и забытой, и сразу же спросила акушерку: «Мальчик или девочка?» И когда услышала, что девочка, отвернулась и заплакала. А потом говорю: «Ну и пусть. Очень рада, что девочка. Дай только бог, чтобы она выросла дурой, потому что в нашей жизни для женщины самое лучшее быть хорошенькой дурочкой».

Если так, то, наверно, он чувствовал, что старый уютный мир навсегда для него потерян, что он дорогой ценой заплатил за слишком долгую верность единственной мечте. Наверно, подняв глаза, он встречал незнакомое небо, просвечивающее сквозь грозную листву, и, содрогаясь, дивился тому, как нелепо устроена роза и как резок свет солнца на кое-как сотворенной траве. То был новый мир, вещественный, но не реальный, и жалкие призраки, дышащие мечтами, бесцельно скитались в нем.

На мне была также новая клетчатая юбка в складку, ветер раздувал ее, и каждый раз, когда это случалось, красно-бело-синие флаги на фасадах вытягивались торчком и неодобрительно цокали.

В мире есть только те, за кем гоняются, те кто гоняется, а также вечно занятые и вечно уставшие.