Бетагемот. Грубый корм. Непогрешимая

— Да и зачем тянуть их внутрь, если они не хотят?
— Да затем, что это самоубийство! — заорала Аликс. — Господи, неужели тебе надо объяснять? Вот ты бы не стала мешать мне покончить с собой?
— Смотря по обстоятельствам.
— В смысле?
— Действительно ли ты этого хочешь, или просто пытаешься чего-то добиться.
— Я серьезно!
— Да, я вижу, — вздохнула Кларк. — Если бы ты в самом деле решила покончить с собой, я бы горевала и злилась, и мне бы страшно тебя недоставало. Но мешать я бы не стала.
Аликс была потрясена.
— Почему?
— Потому что это — твоя жизнь. Не моя.
Этого Аликс, как видно, не ожидала. Сверкнула глазами, явно не соглашаясь, но и не находя, что возразить.
— Ты когда-нибудь хотела умереть? — спросила ее Кларк. — Всерьез?
— Нет, но...
— А я — да.
Аликс замолчала.
— И, поверь мне, — продолжала Кларк, — не особо весело слушать, как толпа специалистов втолковывает, что «тебе есть для чего жить», и «дела не так плохи», и «через пять лет вы вспомните этот день и сами не поймете, как вы даже думать об этом могли». Понимаешь, они же ни черта не знают о моей жизни. Если я в чем и разбираюсь лучше всех на свете, так это в том, каково быть мной. И, на мой взгляд, надо быть чертовски самоуверенным, чтобы решать за другого, стоит ли ему жить.
— Но ты же не должна так думать, — беспомощно ответила Аликс. — Никто не должен. Это как ободрать кожу на локте и...
— Дело не в том, чтобы чувствовать себя счастливым, Лекс. Тут вопрос, есть ли причины для счастья. — Кларк погладила девочку по щеке. — Ты скажешь, я из равнодушия не помешаю тебе покончить с собой, а я говорю — я настолько неравнодушна, что еще и помогу тебе, если ты этого действительно захочешь.

Что ни говори, она и ее друзья - «политические», хоть и «с организацией беда», а от политики человек глупеет. Начинает верить, что человеческое достоинство - какой-то платоновский идеал, моральный итог, который можно вывести из неких первооснов. Не тратьте время на примитивную биологию. Не волнуйтесь за судьбу альтруистов в дарвиновской вселенной. Люди другие, люди - особенные, люди - агенты морали. Вот к чему приходишь, когда слишком много времени уделяешь составлению манифестов и слишком редко глядишься в зеркало.