Процесс

Человек, даже будь он непогрешим, видит в другом только ту часть, на которую хватает его силы зрения и способа смотреть.

Поэтому он побежал от отца, останавливаясь, как только отец останавливался, и спеша вперед, стоило лишь пошевелиться отцу. Так сделали они несколько кругов по комнате без каких-либо существенных происшествий, и, так как двигались они медленно, все это даже не походило на преследование.

Главное-не привлекать внимания!

У отца была навязчивая мысль:как можно быстрее загнать Грегора в его комнату. Но он застрял,не мог самостоятельно двигаться:на одном боку лапки повисли,дрожа,вверху; на другом они были больно прижаты к полу.И тогда отец с силой дал ему сзади поистине спасительного теперь пинка...

Ах, эти убого тонкие стены, предающие человека, честно трудящегося, а нечестного укрывающие.

Η πιο απλή απάντηση θα ήταν ότι η ομορφιά αυτού του τραγουδιού είναι τόσο μεγάλη, ώστε ακόμα και η πιο χοντροκομμένη αίσθηση δεν μπορεί να της αντισταθεί, αυτή όμως η απάντηση δεν είναι ικανοποιητική.

Наконец он все же поднялся по лестнице, мысленно повторяя выражение Виллема, одного из стражей, что вина сама притягивает к себе правосудие, из чего, собственно говоря, вытекало, что кабинет следователя должен находиться именно на той лестнице, куда случайно поднялся К.

Человеческое существо, будучи по своей сути легковесным и подобным взлетающей пыли, не терпит никакой привязки; если оно к чему-нибудь само себя привяжет, то очень скоро начнёт бешено дергать свои оковы и разрывать в клочья себя, стену и цепи.

Gregor machte nun unmittelbar bei der Wohnzimmertür halt, entschlossen, den zögernden Besucher doch irgendwie hereinzubringen oder doch wenigstens zu erfahren, wer es sei; aber nun wurde die Tür nicht mehr geöffnet und Gregor wartete vergebens. Früh, als die Türen versperrt waren, hatten alle zu ihm hereinkommen wollen, jetzt, da er die eine Tür geöffnet hatte und die anderen offenbar während des Tages geöffnet worden waren, kam keiner mehr, und die Schlüssel steckten nun auch von außen.

- Как собака, - сказал он так, как будто этому позору суждено было пережить его.