Дивергент

Сложно отдавать дань уважения тому, кого не уважаешь

— Смелые признают чужую силу, – возражает Четыре.
— Смелые не сдаются.

Предпочитаю думать, что моя ненависть идет им во благо. Я напоминаю им, что они вовсе не божий дар человечеству.

— Питер – дьявол во плоти. В детстве он затевал драки с ребятами из других фракций, а когда взрослые их разнимали, плакал и выдумывал, будто это другой ребенок все начал. И конечно, ему верили, потому что мы были правдолюбами и не могли лгать. Ха-ха.

Затем она показывает черный карандаш.
— Подводка для глаз, – поясняет она.
— Имей в виду, у тебя не получится сделать меня симпатичной.
Я закрываю глаза и не двигаюсь. Она проводит кончиком карандаша вдоль ресниц. Я представляю, как стою перед своей семьей в этой одежде, и меня чуть не выворачивает наизнанку.
— Кому охота быть симпатичной? Я сделаю тебя заметной.

— Сухари едят простую еду, – объясняет Четыре Кристине.
— Почему? – спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Затейливость считается потаканием своим прихотям и излишеством.
Она ухмыляется.
— Неудивительно, что ты ушла.
— Ага. – Я закатываю глаза. – Все дело в еде.

– Наверное, это потому, что ты такой мягкий, – равнодушно предполагаю я. – Ну знаешь, как кровать, утыканная гвоздями.

– Я разрабатываю теорию.
– И в чем она заключается?
Она берет свой гамбургер, усмехается и отвечает:
– В том, что у тебя подсознательная тяга к смерти.

Ось що таке смерть - перехід у минулий час.