Втеча від свободи

Он был преисполнен чувствами одиночества, бессилия, озлобленности и в то же время жаждал повелевать. Он терзался сомнениями, как может терзаться лишь человек, нуждающийся в принуждении, и постоянно искал чего-то такого, что могло бы дать ему внутреннюю устойчивость, избавить его от этой пытки. Он ненавидел других, особенно "чернь", ненавидел себя, ненавидел жизнь, и из этой ненависти выросло страстное и отчаянное стремление быть любимым. Вся его жизнь прошла в непрерывных сомнениях, во внутренней изоляции; на этой личной почве он и смог стать глашатаем тех социальных групп, которые находились в таком же психологическом состоянии

О Мартине Лютере

Однако если экономические, социальные и политические условия, от которых зависит весь процесс индивидуализации человека, не могут стать основой для такой позитивной реализации личности, но и в то же время люди утрачивают первичные связи, дававшие им ощущение уверенности, то такой разрыв превращает свободу в невыносимое бремя: она становится источником сомнений, влечет за собой жизнь, лишенную цели и смысла. И тогда возникает сильная тенденция избавиться от такой свободы: уйти в подчинение или найти какой-то другой способ связаться с людьми и миром, чтобы спастись от неуверенности даже ценой свободы.

Протестантство дало толчок духовному освобождению человека. Капитализм продолжил это освобождение в психологическом, социальном и политическом плане. Экономическая свобода была основой этого развития, а средний класс - его поборником. Индивид не был больше связан жёсткой социальной системой, основанной на традициях и почти не оставлявшей возможностей для личного продвижения за пределы традиционных границ. Ему было дозволено - и от него ожидалось, - что в своих собственных экономических делах он достигнет тех высот, до каких позволят ему подняться его усердие, ум, храбрость, бережливость или удача. Он рисковал проиграть - и оказаться в числе убитых или раненных в этой жестокой экономической битве каждого с каждым, - но мог и выиграть. При феодальной системе пределы его жизненному развитию были положены еще до его рождения. При капиталистической системе индивид - в особенности представитель среднего класса, - несмотря на массу ограничений, имел шанс преуспеть за счет собственных достоинств и усилий. Перед ним была цель, к которой он мог стремиться; и нередко была перспектива эту цель достигнуть. Он учился полагаться на себя, принимать ответственные решения, отбрасывать любые предрассудки - и утешающие, и устрашающие.

Лютер и Кальвин воплотили эту всепоглощающую враждебность. Дело не только в том, что они сами - лично - принадлежали к величайшим человеконенавистникам среди ведущих исторических деятелей; во всяком случае, среди религиозных лидеров. Гораздо важнее, что их учения проникнуты духом враждебности; и могли быть привлекательны только для людей, объятых той же напряженной подавленной враждебностью. Ярче всего эта враждебность проявляется в их представлении о Боге, особенно в учении Кальвина. Хотя мы все знакомы с этой концепцией, мы часто не вполне отдаем себе отчет в том, что значит представлять себе Бога столь деспотичным и безжалостным, каков Бог Кальвина, приговоривший часть человечества к вечным мукам без всякого оправдания или объяснения; кроме того, что это является проявлением его власти и могущества. Сам Кальвин, конечно, был озабочен очевидными возражениями, которые могли быть выдвинуты против этой концепции; но более или менее искусные конструкции, изобретенные им, чтобы сохранить образ справедливого и любящего Бога, выглядят совершенно неубедительно. Образ Бога-деспота, которому нужна безграничная власть над людьми, их покорность, их уничижение, - это проекция собственной завистливости и враждебности среднего класса.      Враждебность и завистливость проявляются и в отношении к людям. Как правило, это принимает форму негодования, возмущения, которое остается характерной чертой среднего класса со времен Лютера и до Гитлера. Этот класс, в действительности завидуябогат ым и сильным, способным наслаждаться жизнью, рационализировал свою неприязнь и зависть в терминах морального негодования, в убеждении, что эти высшие слои будут наказаны вечным проклятием.

у животных существуют непрерывные цепи рефлекторных реакций, которые начинаются со стимула - например голода - и ведут к более или менее строго определенному поведению, позволяющему избавиться от напряжения, вызываемого данным стимулом. У человека эти цепи разорваны. Стимулы присутствуют, но способы удовлетворения - «открытые», то есть человек должен выбирать между различными действиями; он начинает думать. Его роль по отношению к природе меняется: вместо того, чтобы действовать на основе инстинктивной предопределенности, человеку приходится оценить в уме различные способы действия; от пассивного приспособления он переходит к активному, то есть начинает трудиться.

Однако подчинение - это не единственный способ избавиться от одиночества и тревоги. Другой путь - единственно продуктивный, не приводящий к неразрешимым конфликтам,- это путь спонтанных связей с людьми и природой; таких связей, которые соединяют человека с миром, не уничтожая его индивидуальности. Такие связи, - наивысшими проявлениями которых являются любовь и творческий труд, - коренятся в полноте и силе целостной личности и поэтому не ограничивают развитие личности, а способствуют этому развитию до максимально возможных пределов.