Миф о красоте. Стереотипы против женщин

Скептицизм нынешнего века испаряется, едва речь заходит о женской красоте. Она до сих пор — и сегодня еще в большей степени, чем когда бы то ни было, — воспринимается так, будто не определяется смертными людьми, не формируется политикой, историей и рыночной экономикой, а спускается к нам с небес, где и пишется божественный канон женской привлекательности.
Эта «истина» воспринимается так же, как в свое время воспринимался бог — как вершина иерархической лестницы, ее последняя инстанция, связанная с Его представителями на земле — организаторами конкурсов красоты, фотографами и, наконец, мужчинами с улицы как нижней ступенью этой иерархии. Даже мужчина с улицы имеет некоторую долю божественной власти над женщинами, подобно тому, как мильтоновский Адам имел власть над Евой: «Создан муж Для Бога только, а жена для Бога, В своем супруге». Право мужчины судить о женской красоте, при этом самому оставаясь несудимым, не подвергается сомнению, ибо считается данным ему от бога. И применение этого права на практике приобрело для мужской культуры особую значимость, поскольку это последнее, что осталось из существовавшего ранее длинного списка мужских привилегий.

Для того чтобы удерживаться в рамках «официального» веса, 95% женщин вынуждены ограничивать свою мыслительную деятельность. Привлекательность худобы в глазах общества заключается не в том, как она влияет на наше тело, а в том, что она делает с нашим умом. Ценится не сама женская худоба, а женский голод. Худоба — это всего лишь симптом. Голод привлекателен и полезен потому, что он сужает горизонты мышления. Младенцы не умеют есть самостоятельно, инвалиды и ортодоксальные евреи нуждаются в специальных диетах. Сидение на диете заставляет женщин чувствовать себя одновременно больными, подчиняющимися религиозным догмам и беспомощными младенцами. Это глубоко проникающее в сознание воздействие диеты сумело взять на себя те функции, которые раньше выполняли домашнее заточение и навязанное женщинам целомудрие.

Женщины беднее мужчин. Так что же значат для нас эти $20 млрд в год? На эти деньги мы могли бы ежегодно получать примерно в три раза больше медицинской помощи, чем предлагает нам американское правительство сейчас.
Это 2000 женских клиник или 75 ООО фильмов, музыка, литература для женщин, или фестивали искусств; или 50 женских университетов; или 1 млн высокооплачиваемых помощников по хозяйству для престарелых людей; или 1 млн помощниц по уходу за детьми; или 33000 приютов для женщин, подвергшихся домашнему насилию; или 2 млрд тюбиков противозачаточного крема; или 200000 дополнительных автобусов, чтобы безопасно передвигаться в ночное время; или 400000 университетских стипендий для девушек, которые не могут оплатить свое высшее образование; или 20 млн авиабилетов по всему миру; или 200 млн ужинов в четырехзвездочных французских ресторанах; или, наконец, 40 млн ящиков шампанского «Вдова Клико». Женщины небогаты, а небогатым людям особенно нужно хоть немного роскоши.

Итак, женщины трудятся усерднее мужчин — неважно, на Востоке или на Западе, является ли женщина домохозяйкой или имеет, кроме этого, официальную работу. Пакистанские женщины тратят на уборку 36 часов в неделю, в то время как западные домохозяйки, несмотря на наличие современной бытовой техники, тратят на выполнение работы по дому лишь на шесть часов меньше. «В современном понимании уход за домом — это не работа», — пишет Энн Оукли. Недавние исследования показывают, что если бы замужним неработающим женщинам оплачивали домашний труд, то семейный доход вырос бы на 60%. Во Франции работа по дому в целом составляет 40 млрд трудовых часов. В США добровольный женский труд оценивается в $18 млрд в год. Экономики развитых стран потерпели бы полный крах, если бы женщины потребовали оплаты за домашнюю работу: по мнению экономиста Мэрилин Уоринг, на Западе она составила бы 25-40% валового национального продукта.