Тень света

... его и не спутаешь ни с кем. Есть в таких людях нечто, что выдает в них лидера. То ли костюм стоимостью в годовой бюджет иной области, то ли то, как этот костюм на них сидит. Да и не в костюме дело. Это вообще, скорее, метафизика, которую не объяснишь.

... так чего ради зарывать талант? — Жутко не хочется говорить банальности, — поморщился я. — Потому буду честен. Не надо, Ольга Михайловна, даже не начинайте этот разговор по новой. Вы мне очень нравитесь, в благопристойном смысле этого слова, разумеется, и потому не хочется опять расстраивать вас отказом. — Хорошо сплел фразу, — одобрила моя собеседница. — И уважение показал, и «нет» сказал.

Все-таки есть в том кратком моменте, когда одна неприятность уже завершилась, а вторая еще не пожаловала в твою жизнь, особое очарование, сопровождающееся невероятно приятным душевным покоем. Может, это вообще то, ради чего человек и существует. Мягкое безмятежное счастье.

Но, с другой стороны, каждый сам могильщик своего будущего.

«Не бойся медлить, бойся остановиться».

Я женщина не мстительная и добро помню. Так что кому-кому, а вам опасаться совершенно нечего, кроме собственного вздорного характера.

В самом деле — гад какой! — поддержала ее Федотова. — Мы тут, пока его нет, сами себе за едой в магазин ходили, вместо того чтобы над тобой, иудой, глумиться, друг над другом издевались — и на тебе. Вот она — благодарность за верность. Вот как истинное лицо иных разных вылезает наружу!

... я так и не понял, чем последний день лета отличается от первого дня осени, кроме, естественно, календарных значений...

Водка — коварная вещь. С ней вот так все и начинается. Сначала для души, а потом, как Витек из моего подъезда, начнешь страдать хроническим алкоголизмом.
— Ну не знаю, — с сомнением произнес я, встав с дивана и включив «ночник». — Как по мне, он им не страдает. Он, скорее, от него удовольствие получает, потому что ходит постоянно веселый и с песнями.

— Это табельное оружие, — насупилась девушка. — Оно нам положено по штату, я его ношу. Отстаньте. — Носи, — вздохнул Олег Георгиевич и доверительно мне сказал: — Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы по обоюдному согласию. — Это да, — признал я.