Мертвым не больно. В тумане

Должно быть, для них самое яркое олицетворение войны – вот этот салют. Книжки о ней – скука. История – тоже. Но салют – это зрелище, и они его обожают.

Есть люди. способные меняться по нескольку раз в день, не то что за жизнь, с одним человеком они одни, а с другим другие. Становятся такими, какими им стать удобнее. Но вот беда, Сущеня так не умел. Да и не хотел никогда. Он хотел оставаться собой, какой он ни есть.

Малодшы лейтэнант узнімае твар.
– А вы што – сведка?
– Яна ні пры чым, – аб’яўляе Гарбацюк і з зацятым выразам закладвае рукі за спіну.
– Не. Я пры чым. Пішыце і мяне.
Гаспадар пакоя з недаверам пытаецца ў Гарбацюка:
– Яна, значыць, не абражала вас?
– Не. Яна не.
Малодшы лейтэнант вагаецца, і Эрна з раптоўнай рашучасцю ў вачах падскоквае да стала.
– Пішыце, пішыце! Я яшчэ абражу.

...был человеком крайних взглядов и твердых убеждений, людей он или принимал целиком, или так же целиком отвергал, не признавая никакого права на смягчающие обстоятельства...

— Сынок, не война ли это опять? Га?

— Рано, бабка. Еще солдат не наросло.

Мы добрые, расстреливать его не будем, а доброта тоже своего рода оружие.

Ясное дело, не первый раз - каждый день вот так навсегда уходят люди. Друзья, малознакомые и вовсе незнакомые. Уходят, чем-то задев душу и оставив в ней свой не всегда понятный нам след. Многие больше не возвращаются в нашу жизнь, и среди них - славные, так себе, а то и плохие. И нам невдомёк порой, что все они известным образом формируют нас, нередко вопреки нашей воле лепят наши характеры, наши человеческие качества.

Хуже всего в жизни неопределенность: она отнимает волю к действию.

Всё, оказывается, можно пережить, если у тебя есть друг, с которым многое делится пополам. Тогда все заботы и печали уменьшаются ровно вдвое, а радость- странное дело- вдвое увеличивается.

Доказательства - десятое дело. Доказательства, если понадобится на каждого можно составить.