Человек, который приносит счастье

Главное в этой книге не поверить в её название.
Если вы хотите найти в ней счастье,невероятную историю любви или что то подобное,не ищите,всё равно не найдёте.
Книга о людях одиноких,никому не нужных в обществе, о людях которым нужно выживать любой ценой.
Начинается история с мальчика,зарабатывающего себе на хлеб и ночлег разноской газет.
Автор описывает подростков,незнающих своих родителей,даже своих имен.
Они придумывают себе историю о детстве,о том как они попали на улицы Нью Йорка.
Вторая линия о рыбацкой девочке,рождение которой опутано тайной.
Такой же ненужной своей матерью,а потом и всему миру.
Про ад в который попадет Елена даже читать страшно.
Как в один миг,человек живущий в обществе оказывается чужим для всех.
Книга начинается с рассказа во времена Нью Йорка 1899 года и заканчивается нашим временем.
Эта та история,с которой нужно переспать,обдумать и возможно даже перечитать.

Странно, что Флореску у нас не любят. У «Человека, который приносит счастье» очень низкие рейтинги на книжных порталах.

В отзывах пишут, что ждали совершенно другого — «Ведь в аннотации про мужчину, женщину и доверие, а там о нищете, болезнях и смертях. К тому же было заявлено счастье, и опять солгали». Ну да — верить нельзя никому, и аннотации придумал дьявол.

Но «Человек, который приносит счастье» — хорошая книга. Только искать в ней нужно совсем другое.

Во-первых, в романе нет ни строчки о любви. Песни не в счет. Это история никому не нужных людей, которые хотели бы найти «дом» и перестать быть везде чужими: нью-йоркского беспризорника и бедовой румынской мечтательницы.

Во-вторых, Каталин Дориан Флореску — сам из «неприкаянных». В пятнадцатилетнем возрасте он с родителями бежал из Румынии в Швейцарию. До сих пор говорит с акцентом и на румынском и на немецком. Он будто разместился между культурами.

Каталин — не просто писатель, а еще психотерапевт. Настоящий, с дипломом и практикой. Он работал с наркозависимыми.

То есть темы «изгоя» и «борьбы за место под солнцем» близки ему и понятны. Его герои не могут быть надуманными пустышками.

С другой стороны, Каталин с какой-то бережливостью описывает характеры и события, не уходя в долгие рассуждения. Экономит слова.

Холодные зимы в Нью-Йорке и вонючие ночлежки, мальчишки-газетчики и блеск варьете, широкая дельта Дуная и лепрозорий, надежды эмигрантов и начинающих артистов — 100 лет у него уместились на 300 страницах!

Я бы с удовольствием прочла больше, но это тот случай, когда избыточность испортила бы все.

«Пусть чередуются весь век
Счастливый рок и рок несчастный.
В неутомимости всечасной
Себя находит человек»
(И. Гете, «Фауст»).

Всё лгут аннотации… Это грустное повествование почему-то напомнило мне фильмы Э. Кустурицы и пьесы Э. Ионеску вместе взятые. Скорбный абсурд. Абсурдный нарратив. Нарративный нуар. Нуарная биография. Биографический андеграунд. Андеграундный постмодернизм. Постмодернистский психологизм. Психологическая драма. Драматическое чудо. Чудесный роман. Романизированный экзистенциализм. Экзистенциальная скорбь.

Среди авторов книг не так часто встретишь родственную натуру, и даже когда встретишь, поначалу даже не всегда можешь понять, что она родственная, потому что «родственный» – вовсе не обязательно «одинаковый» или «похожий». Это что-то одновременно и больше, и меньше. «Больше» относится к области необъяснимых механизмов работы сознания, склада ментальности, способности думать и рассуждать сходным образом, с помощью одних и тех же ментальных категорий о вещах, которые тебе с автором равно знакомы и одинаково значимы: здесь это одиночество, утраты, безнадежность, смирение с худшим, внутреннее ожесточение, побеждаемое любовью и близостью. Это даже не из области социализации или хронотопа, а что-то вроде общности онтологий, совокупности выработанных индивидуальным опытом установок на отношения «Я и Мир», родство бытийного фундамента. Может быть, это объясняется возрастом, может быть – стартовыми установками самовосприятия или автобиографии, а может, и вообще необъяснимо, как до конца необъяснима каждая конкретная личность. А меньше – потому что ни с кем по сути нельзя совпасть даже в минуты смысловой близости, когда понимание приходит даже не с полуслова, а с полумысли, ведь другие люди – никогда не ты.

Не скажу, что книга была потрясающая или очень интересная, но я давно не читала ничего похожего. Она необычная, и в какие-то моменты мне даже казалось, что Каталин Д. Флореску изобрел новый литературный жанр - гипернарратизацию. По сути, это воспринималось как несколько полусвязанных биографических нарративов без особого стремления их олитературить, но с отчетливым намерением вывернуть внутренний мир персонажа или себя самого наизнанку, чтобы прокричать человеку: ты сам держишь себя в своих руках, и пока ты не умер, жизнь остается полной шансов. Гипернарратизированная беспощадная рефлексия полыхала на каждой странице, слепила и обжигала читателя. Читать равнодушно было невозможно, но и бросить тоже. И как бы парадоксально ни звучало, это читалось антинарративно, антилитературно: ужасно, жутко, депрессивно и… снова тяжело, страшно, безнадежно. Слишком много боли. Слишком много жестокости. Слишком много мертвых. Слишком много несчастий. Слишком много безнадежности. Со всем этим не хотелось соотносить жизнь как таковую, хотелось вытеснить все это куда подальше, - и все же почему-то соотносилось и не вытеснялось, а наоборот, как пепел башен-близнецов, оседало на памяти, въедалось в жизнь. Книга глубоко на любителя, в ней есть что-то слегка мазохистское, надрывное и трагичное. Но наверное, любой психологический роман по сути должен быть таким.

Мораль книги проста, как библейская истина: если кто-то способен делать тебя счастливым, искать и ждать его можно всю жизнь. И уж точно не упустить, а удержать изо всех сил, чего бы это тебе ни стоило. Роскошь расставания с таким человеком могут позволить себе только ничего не понявшие про жизнь гордецы. Человек, переворачивающий твою жизнь и наполняющий тебя новой силой жить – экзистенциальная награда и утешение грустным героям этой книги, пережившим столько невзгод, что они пропитали их жизнь насквозь, не оставив места ни надежде, ни радости. Их встреча – абсолютная трава сквозь асфальт, но как же мы все иногда надеемся, что она прорастет, несмотря ни на что. Господи, услышь нас!

Книга вывернула душу наизнанку. Поначалу не могла понять почему о герое книги рассказывает его внук. Начало XX века.  Потом страницы перемешиваются с происходившим в Югославии. А это совсем другой континент. Здесь женщина Елена попавшая в лепрозорий для прокаженных. Ее мать и отец. Потом начинается путаница с отцами... Все как-то запутанно. Думала, что книга ни о чем. Но последняя треть все расставила по своим местам. Книга вышла очень грустная, заставляющая задуматься о том, чем мы живем.

Можно всю жизнь прожить, жалуясь на свои несчастья и неустроенность. А можно пытаться видеть в каждом дне что-то хорошее. И вот эта мысль главная в повествовании. Даже в самую суровую зиму Спичка, как звали его такие же беспризорники, делился тем что доставал, с ребятами. Ему встретились и взрослые, как возчик Густав, пытавшиеся накормить. Но были и те, кто пытался использовать мальчонку в своих беспринципных делишках. Путеводной звездой Спички стало желание петь, стать маленьким Карузо. И продавая газеты, он мечтал о сцене.

Румынке Елене всю жизнь приходилось прятаться от самой себя, зная что ее мать прокаженная. Она ее ненавидела и хотела встретиться. Ее отняли после рождения и периодически переправляли из одной семьи в другую. Когда надоест. Стечением обстоятельств она познакомилась с Реем, внуком Спички. И вот люди в возрасте, вспоминая своих родных, обрели свою гавань. Пусть и на берегах Дуная, а не в Америке. Это и не важно. Важнее надежда и вера  в лучшее...

Историю прошедшего века можно рассказать по-разному. Можно говорить о первом полёте в космос — или о дымящихся печах концлагерей. Всё зависит от точки зрения. Отсчёт историй, рассказанных Флореску, начинается за год до 20-го столетия, а кульминация повествования наступает в один из осенних дней третьего тысячелетия. Ровно в тот момент, когда начинается новая эпоха, наступившая вне зависимости от календарного исчисления. Две истории, две версии одного и того же столетия даже не параллельны друг другу — одна обгоняет другую. Обе они, как две реки, что берут своё начало в двух отличающихся друг от друга землях, чтобы потом, спустя много лет, соединиться в одном потоке. Причины страданий, так же, как истоки двух великих рек, отличаются, но сами трагедии двух жизней очень похожи. Сколько же трагедий, масштабных и совсем незаметных, поместилось на страницах этой книги! Вся она представляет собой концентрацию боли. Одна жизнь представляет собой историю неуспеха. А в другой истории рассказывается об искалеченной судьбе. Эстафета боли продолжается спустя поколения, грозя в очередной раз повториться. Потому что проходят годы, целые десятилетия, а история, увы, имеет привычку повторяться. Считается, что её невозможно изменить, так же, как нельзя повернуть реки вспять. Можно лишь попытаться поменять направление течения жизни и в очередной раз найти новое пристанище на чужой земле.

Никак не могу найти нужные слова, чтобы описать книгу или хотя бы свои эмоции от неё. Не могу с уверенностью сказать, что книга мне понравилась. Сюжет шел ровно, прямолинейно и безысходно. И было как-то сразу понятно, как всё повернется. От этого книга не становилась скучной, но события, несмотря на их ужасающую суть, воспринимались как-то буднично. И падение башен в итоге не вызвало ни удивления, ни печали. Да и для сюжета это, в общем-то, не особо играло роли. История была бы такой же, а может и ещё печальнее (как ни странно). Падение башен лишь подтвердило безысходность жизни и тщету стремлений.
Мне кажется, история Елены и история Спички лишь показывают читателю, что не существует "американской" мечты, что там можно жить также плохо как и здесь. А концовка книги показывает, что здесь можно жить куда лучше, чем там. Но вместо жизнеутверждающей, вдохновляющей истории у Каталина Флореску получилась печальная книга о печальных людях с печальными судьбами. И ничто не в их руках.

Книга абсолютно не понравилась. Небольшое по объёму произведение, в которое автор попытался впихнуть кучу всяких страшных фактов из жизни: тут и голод, и брошенные беспризорные дети, и детоубийство, и безработица, и невыносимые условия труда, и больные проказой, и теракты и т.д. и т.п. ( вот только странно, что обе мировые войны, которые на мой взгляд и являются самыми страшными событиями 20 века, автор почему-то обошёл стороной). Но самое удивительное, все это абсолютно не трогает и не ужасает, а главные герои вообще не раскрыты и не вызывают никаких чувств. И дело не в том, что я черствый человек (наоборот меня достаточно легко заставить заплакать над книгой или фильмом). Просто книга так написана, что не вызывает никакого эмоционально отклика, а за всеми событиями читатель наблюдает очень отстранённо.
Можно взять одно-два трагических жизненных события и так их показать, что душа перевернётся, а можно напихать в книгу много всего и это абсолютно не тронет. Здесь для меня однозначно получился второй вариант.

Повествование начинается с параллельного рассказа о двух, на первый взгляд никак не связанных судьбах, глава за главой чередуются место действия и герои. Первая линия - Нью Йорк конца 19 века - шумный, яркий, голодный. Вторая - Румыния того же времени. Изначально чтение Румынской истории мне казалось скучным, не слишком приятным, но потом смогла заинтересовать. Язык автора очень описательный, читается интересно, один момент в книге меня настолько поразил, что я открыла рот и поднесла руку ко рту, эмоции прямо вырывались, потому что всему, что происходит в книге веришь, а персонажам хочется сопереживать. Когда же все слилось воедино, то роман заиграл новыми яркими красками, читать стало еще интереснее. В роман оставил очень приятное и теплое ощущение, концовка - счастливая и сияющая, и в принципе, другого и быть не могло. В общем книга даже превзошла все ожидания, советую.

Такая книга, после которой "то ли чаю выпить, то ли повеситься". Вроде ничего особенного не происходит, никаких киношных героев из ужастиков не вылезает из-за угла, но тяжесть очевидна.

Как и в любой книге "про жизнь" здесь очень запутан сюжет, не выделить одну линию, по которой идет развитие. Что неудобно, рассказ постоянно скачет, приходится то и дело приспосабливаться к переносу повествования. Очень много страданий, начиная с брошенных детей, которые носят одежду, снятую с трупов, до проституции, детоубийств и смертей. Я знаю, что в жизни в принципе много неприятностей, но такая концентрация — это очень тяжело.

Хотя мне кажется, что в финале, когда два взрослых уже человека встречаются в одной точке, у них есть шанс на будущее. И поэтому все не так безнадежно.