
Азбука-Классика. Non-Fiction
sola-menta
- 360 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Для меня эта книга стала знакомством с не только с классической греческой философией, но и с философией вообще. Сразу скажу, что книга Мамардашвили не имеет ничего общего с типичным университетским учебником по античной философии, где на каждоом философе висит скучная и малопонятная бирочка, оговаривающая, за что данного товарища надо критиковать с позиций современности. Такие книги мне всегда напоминали услышанное в советские времена выражение, что у нас теперь образование на таком уровне, что каждый пятиклассник переплюнет Архимеда. Да не переплюнет он Архимеда! Что мне понравилось у Мамардашвили, так это то, что он описывает греческих философов не как недоумков, "недотянувших" до безупречного "современного подхода", а как гениальных мыслителей с своим уникальным взглядом на природу и жизнь. Мамардашвили рассуждает о том, что есть философия, как таковая, показывает греческую философию в ее развитии и, самое главное, пропускает каждую философскую теорию через себя. Меня до глубины души поразило его очень личное отношение к философии, его мужественная позиция по отношению с жизни.

Не так-то просто воспринять философские рассуждения (если это действительно серьёзные рассуждения) в полном объёме, но я хотя бы постарался это сделать и надеюсь, что что-то всё-таки понял. Мераба Константиновича Мамардашвили в своё время прозвали русским (или грузинским) Сократом за его нелюбовь к написанию философских трактатов. Однако его лекции, перепечатанные добросовестными учениками и впоследствии неоднократно изданные, пользуются большой популярностью. История философии в изложении Мамардашвили это не стандартное и приевшееся изложение в стиле "такой-то философ жил тогда-то, относился к такой-то философской школе, учение его было таким-то". Мераб Константинович поступает несколько по-другому. В его изложении первостепенное значение приобретают не конкретные персоналии, а идеи и их развитие в творчестве отдельных философов: идея бытия, идея времени и так далее. Мамардашвили стремится избавить своих слушателей от установившихся клише и выявить суть в нагромождении философских текстов. Временами он повторяется, приводя одни и те же примеры, местами его заносит в слишком далёкие эмпиреи, но суть от этого не страдает. Если читать внимательно и вдумчиво, то можно извлечь из этих лекций немалую пользу. Не только в плане познания истории философской мысли, но и с точки зрения развития мышления и мировосприятия.

Когда читаешь лекции Мераба Мамардашвили ты как будто слышишь его голос с лёгким грузинским акцентом. Самое интересное, что если действительно озвучивать у себя в голове эти тексты голосом Мераба Константиновича, с его особыми интонациями, то значительно легче их воспринимать. Книга мне очень понравилась, хотя, на мой взгляд, заголовок здесь выбран не совсем удачно. Я скорее назвал бы это "Структура античной философии" или "Методы философских исследований в Древней Греции". Потому что очень уж далёк этот текст от привычных учебников по истории философии, где обычно присутствует чёткая разбивка на имена философов, даты и философские школы.

Зло делается само собой, стихийно, спонтанно… а добро делается специально, и каждый раз должно делаться снова

Французский поэт-символист Малларме говорил: обычно считают, что стихотворения или поэмы пишутся идеями, а на самом деле поэмы пишутся словами. Безобидное, казалось бы, высказывание, тавтология, - естественно, что словами пишутся. Но он имел в виду другое, существенное, что вновь стало пониматься в XX веке или к концу XIX века и что очень четко понималось греками. Вопреки обычному предположению, что есть некая мысль, или идея, ясная самой себе и прозрачная для самой себя, и что для нее ищутся средства выражения и находится язык, или слова поэмы, посредством которых она выражается, в действительности язык, или в данном случае слово, есть то, что должно начаться, и отразившись от чего, во мне впервые станет то, что есть моя мысль. Мысль не предшествует выражению. Напомню слова Борхеса, который говорил, что всякая поэзия в определенном смысле таинственна: не каждому удалось узнать то, что ему удалось написать. Иначе говоря, словесная конструкция в этом смысле есть расшифрованный символ для самого автора этой конструкции, он через нее узнает, что же, собственно, он думал и испытывал, впервые становится в нем через его отношение к его же собственному произведению.
Слово есть производящее произведение (оно не есть инструмент человека в том смысле, что существует некая мысль и значение, для выражения которых используются слова), - назовем это условно opera operans, производящее произведение. Греки считали, что так производится в людях бытие: они сцеплениями логоса, и только ими, "впихиваются" в проблеск невидимого бытия, или, говоря словами Гераклита, невидимой гармонии.

Ум – это то, что мы думаем, а глупость – то, что думается в нас само собой. Сама собой проявляется глупость, а для того, чтобы проявился ум, нужно очень постараться














Другие издания


