библиотека
- 1 660 книг
Ваша оценкаРейтинг LiveLib
5,0
1 оценка
- 5100%
- 40%
- 30%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 1Хотят прочитать 3
Рецензии
Аноним6 сентября 2024 г.Читать далееПисьма. Советская литература.
Очень странно, но при всей моей любви к чтению писем и дневников – и старательным поискам, где бы, кого бы еще найти – мне почему-то до сих пор не приходило в голову проверить Н.Островского… А тут в библиотеке увидела на полке – собрание сочинений! В трех томах! Ага, тут же сообразила я – явно товарищ не успел понаписать на три тома… так что там могут быть письма… И да, третий том целиком оказался отведен под письма. Очень толстый… Ну, это вполне понятно… Как всем известно – ну, было известно – Островский полжизни пролежал парализованный… Заняться ему было абсолютно нечем, так что вполне ожидаемо, что он строчил эти письма чуть ли не каждый день. И я радостно этот том ухватила.
В общем-то, я скромно ожидала, что тут будет что-нибудь интересное… Но каких-то особых сюрпризов не ждала, да уж. В конце концов, рассуждала я, все мы знаем об Островском всё с самого детства – книжку читали, кино смотрели (ну, или по нынешним меркам – телесериал)… И вот я начинаю читать – и с первых же страниц открываются какие-то неведомые – мне до сих пор – бездны…
Ну, вот если подытожить суммарно, так сказать, что я до сих пор знала об Островском? Во времена СССР – что он участвовал в революции и гражданской войне – о чем потом написал свою знаменитую книжку. Изложил в ней свою биографию. Что уже после гражданской его здоровье стало резко ухудшаться, вследствие полученных боевых ранений и перенесенных испытаний, и сначала его парализовало, а потом он ослеп. Но не терял силы духа и сумел вот написать книгу. В общем-то, я испытывала к Островскому самые теплые чувства – и по умолчанию, и после книги/кино… Они мне всегда нравились, честно. Книжку я прочитала еще в первом классе – ну, уж как смогла, во всяком случае самые яркие и драматические эпизоды – про хронику боевых действий и партийные дела мне, само собой, было не особо интересно. Единственное, что меня слегка смущало в этом героическом образе – это что Островский, уже будучи тяжелым инвалидом, женился на юной красивой девушке – ну, мне смутно как-то чувствовалось, что это как-то выглядит не очень красиво по отношению к ней… что она должна посвятить свою жизнь уходу за тяжелым парализованным больным… После развала СССР – ну, тогда все креативно-либеральные запели со всех сторон, что Островский – олицетворение бесчеловечного советского режима, что вот он свою юность потратил на установление советской власти, а стоило ли оно того, все эти бессмысленные жертвы и ужасающие лишения – остался в цвете лет парализованный и слепой, а и вообще все что он описывает в своей биографической книжке по сути бессмысленно – зачем было сражаться, зачем было строить железные дороги, зачем, зачем, зачем… (решительно не одобряю) А недавно – то есть, когда я уже в процессе чтения писем пыталась что-нибудь разыскать в интернете – мне и вовсе попалось на каком-то сайте бойкое упоминание – «писатель-террорист»! Почему террорист-то?..
Но что поразительно – все вышеизложенное оказалось неправдой! (ну, по крайней мере, не полностью правдой).
Опустим рассуждения о бесчеловечности или нет советской власти, а также о том, было ли бессмысленно то, что тогда делали или нет. Но вот что касается состояния здоровья Островского – как я уяснила, заглянув на разные сайты, его паралич вообще не связан с боевыми ранениями и перенесенными страданиями от лишений. Вроде как в настоящее время медики сходятся на том, что это было редкое врожденное заболевание! Генетический дефект. Который проявлялся только у мужчин в строго определенной географической области – да, все та же Западная Украина, Волынская область – ну какое-то проклятое место, в самом деле. Просто у пораженных таким дефектом где-то с двадцати лет начиналось… что-то типа окостенения… мышц, сухожилий – ну, я не медик, не знаю. Кому интересно, можете сами поискать информацию. Но, в общем, с Островским именно это и произошло. То есть, все эти спекуляции насчет бессмысленных жертв не имеют отношения к реальности. Даже наоборот – если бы не советская власть, Островский в своем состоянии едва ли бы прожил столько… То есть, у него и так все было тяжело и на пределе, но тогда бы вообще о чем речь – дорогостоящие лечебные процедуры, специальный уход – для больного из обычной семьи рабочих – ну не смешите меня… Кстати, как там пишут – даже в наше время, при современном развитии медицины лечения для этого синдрома не существует.
Вот что касается слепоты – так это действительно скорее всего из-за ранения в голову… Но тут нужно заметить, что врачи неоднократно предлагали Островскому сделать операцию на глазах, но он каждый раз отказывался. В принципе, понять его можно – какой-то твердой гарантии врачи не давали, лотерея, дело случая, все такое. Так что между возможностью либо потерять зрение окончательно, либо как-то остановить ухудшение, как повезет – и сохранением статус-кво, Островский решил не рисковать и оставить все, как есть. В конце концов, проблем у него и без того было навалом… Кстати, слепота не обрушилась на него сразу, одномоментно – это был длительный процесс, просто зрение становилось все хуже и хуже. Так что он довольно долго мог и письма свои писать и даже черновики книги. Ну, в смысле, не так, как обычные здоровые люди пишут – а корябать, приставив лист вплотную к глазам – как я понимаю – но хоть так.
Далее, что касается вопроса с женой – Раинькой, как любил ее называть Островский… Тут я с большим удивлением узнала, что с самого начала это была по сути сделка. Практически трудовой договор. Островский фактически нанял ее в качестве сиделки-домработницы и т.д. Он платил ей зарплату! Об этом несколько раз прямо упоминается в письмах. Ну, почему это понадобилось Островскому оформлять в виде брака – я так и не поняла… Может, какие-то заморочки чисто бюрократические, в таком роде. Может, Островский надеялся, что все-таки вдруг фиктивный брак станет настоящим… но не хотел давить на девушку и оставлял ей свободу выбора… В любом случае, в письмах он как-то об этом откровенно упоминает своему приятелю. И затем, когда молодая жена решала бросить это все и пожить обычной жизнью, вступая в отношения с обычными здоровыми мужчинами… Островский писал об этом с болью, но никогда (!) не высказывал каких-то претензий в адрес Раи… и никогда не разрывал с ней отношений…
Вообще, как ни странно, но судя по письмам – Островский вовсе не был обузой своим родным и близким. То есть, специфический уход это само собой, но – и жена, и ближайшие родственники (а там временами появлялись и мать, и сестра с детьми) в значительной степени жили за его счет – вначале это была более-менее стабильная пенсия партийного работника (включая полагающиеся продуктовые талоны!), потом весьма существенные гонорары… Учитывая, что время было крайне непростое и тяжелое, это значило немало. Островский неоднократно в письмах упоминает, что выделяемого пайка не хватает, держатся за счет покупки продуктов на рынке, по коммерческим ценам…
Это скрупулезное отношение к материально-экономическим вопросам вообще, видимо, было свойственно Островскому. В письмах упоминается, что – при работе над книгой секретарей-машинисток-стенографисток он нанимает за свои деньги, водителю выплачивает зарплату… И особенно остро как-то было читать – незадолго до смерти Островский упоминает, что все свои накопленные средства распределил, положил на счета на имя своих родных. Забота о своей семье… Это так понятно, по человечески…
Но самое большое потрясение было для меня в том, что… знакомая с детства книжка «Как закалялась сталь» оказалась все-таки чисто художественным произведением! Ну да, на известном Островскому материале, с использованием конкретных реалий времени, места и т.д. – но все-таки художественным!
Это меня глубоко поразило с самых первых помещенных в томе писем. То есть, едва я начала это все читать, как сразу наткнулась на Тоню Туманову. Да, девушку зовут не так, и она совсем не то и не так, как описано в книге, но образ совершенно узнаваемый… Островский написал ей кучу очень длинных писем – девушка работала в лечебном учреждении, где он лечился, и он ей писал и после того, как вернулся к себе. Так и не знаю, ответила ли ему девушка… может, и нет. Может, письма ее напугали – меня так напугали точно! Они какие-то муторные, темные… давящие… Я бы сказала, что больше походят на письма маньяка. Я уже прямо начала переживать, что мне вскроется какая-то совсем страшная правда насчет Островского – ну, в самом деле, как бы мог Павка Корчагин писать такое… Но потом дальше тон и стиль писем изменился, стал каким-то более гармоничным и характерным. Поразмыслив, я решила, что тут Островский, наверно, пытался произвести впечатление на понравившуюся девушку. Интересничал. Может, он решил, что девушка с образованием, из интеллигентной семьи (врачей) лучше оценит такой стиль, чем разговорную речь полуграмотного рабочего парня. Я так думаю, что он ориентировался на какие-нибудь бульварные романы и киношки того времени. Со жгучими страстями, все такое. Кровь из глаз и из мозга, ага.
Как бы то ни было, но факт налицо – вот Тоня Туманова, и Островский с ней вообще познакомился только ПОСЛЕ всего – после войны, после начала болезни и т.д. А значит, описанные в книге эпизоды с ней – это художественный вымысел! Дальше, по ходу чтения писем мне немедленно встретилась Рита. Как там ее фамилия в книге была – не помню – кажется, Устинович? Ну, кто читал, конечно, помнят – молодая энергичная женщина, партийная активистка, и этот красочный эпизод с посадкой в переполненный поезд… Когда Павка Корчагин ловко перепрыгивает через прущую толпу с мешками и баулами, а потом втаскивает Риту в вагон через окно. Вот она, среди адресатов, пожалуйста. И с ней Островский тоже познакомился ПОСЛЕ всего… И вообще, в момент знакомства он никакими силами не смог бы не только втащить ее через окно, но и сам бы вряд ли туда залез. Он в этот период уже еле двигался…
Ну и вот – люди есть, в книге их образы даны ярко, красочно… Но сами эпизоды вымышлены. То есть, как я понимаю, Островский придумывал чисто художественный текст, но наполнял его известными ему реалиями жизни, а в персонажах использовал своих реальных знакомых. Ну, наверно, при этом четко представлял, кем бы они могли быть в реальности текста, как бы действовали, реагировали и т.д. Да и себя самого он использовал точно так же. Павка Корчагин не есть Николай Островский, это идеальный образ, образ-мечта… Это то, кем бы хотел быть сам Островский, он действует так, как хотел бы действовать сам Островский… если бы мог. В то время, как Островский лежит парализованный, теряющий зрение – Павка мчится верхом с шашкой наголо, сражается с врагами, общается с красивыми женщинами – и производит на них неизгладимое впечатление… Островский, конечно, тоже производит неизгладимое впечатление, но это как бы совсем не то, что ему хотелось бы. Короче говоря – скажу ересь – по меркам текущего литературного процесса, Островский написал ЛитРПГ. )) Как это ни странно звучит.
И ведь сам Островский в переписке со всевозможными литературными деятелями и чиновниками постоянно подчеркивал этот момент, настаивал – я написал НЕ биографию! Это художественная книга! Он страшно не хотел, чтобы его ассоциировали с Павкой Корчагиным и воспринимали его текст как-то иначе, чем художественное произведение… Ну и, ясное дело, эти его воззвания просто проигнорировали. Чего так опасался Островский – то и произошло.
И вот тут меня как раз поразил еще один момент – а ведь этот игнор был гораздо глубже и тотальнее со стороны нашей, так сказать, интеллигентной, творческой общественности… наших деятелей культуры, мастеров пера и инженеров человеческих душ. Как-то вдруг я осознала – я же уже прочитала какое-то количество писем-дневников наших литераторов… Паустовский, Твардовский, Исаковский… Каверин, Чуковский… что первое на ум приходит… и нигде у них мне не встретилось ни малейшего упоминания об Островском. Да даже Гайдар! Полное молчание, слепое пятно… Как-то прямо можно предположить, что они тоже даже не задумались рассматривать его книгу, как художественное произведение – и в этом качестве принимаемое к рассмотрению-обсуждению-трактовкам и дискуссиям. Что тоже восприняли это все, как биографию, документальный материал – и даже агитационно-пропагандистский, в связи с чем и подавно подлежащий игнору. И вот – размышляю я – Островский, со своим полуграмотным положением, очевидно просто находился вне поля влияния Великой Русской Литературы, как-то полностью избежал этого давления. Он инстинктивно написал то, что сам хотел бы читать и сопереживать. Он мог бы – как никто – писать излюбленные Великой Русской Литературой копания в себе, страдания и мучения, но ему даже в голову не пришло подобное…
К слову сказать, Островский и сам в общем-то не потянулся к собратьям, так сказать, по перу. В письмах он как-то упоминает – понаблюдав в санаториях и на курортах за писательской тусовкой, Островский испытал нечто вроде шока и отвращения. Эти люди ведут себя по-скотски… хамски и непристойно треплются о женщинах, о жизни… Разве так должны себя вести люди в стране, где взяли курс на построение светлого будущего…
Но далее – размышляю я – из всего этого следует еще и такой момент. Ладно, понятно с персонажами в книге. Понятно даже с ГГ. Понятно с исторической обстановкой и реалиями. Но что сам Островский – подумалось вдруг мне – это же получается, что его жизнь становится сплошным белым пятном? То есть, нам известно, что он и как ПОСЛЕ… Вот он лежит парализованный, вот переписка, вот наверняка другие документы, которые сопровождают нашу жизнь – всякие там приказы-указы, распоряжения-решения – о помещении в санаторий или больницу, о выделении жилплощади и т.д. Но что с ним было ДО того? Если книга – художественное произведение и Павка Корчагин чисто литературный герой, значит, полагаться на нее, как на документ, мы, в общем, не можем? Получается, что о жизни Островского ДО того – нам почти ничего не известно? Одно время я даже подумала, что надо бы преодолеть свою лень и нежелание связываться с официальными биографиями – найти и почитать что-нибудь об Островском. Но потом я осознала, что, в принципе, это бесполезно. Островский – фигура мифологизированная в высшей степени. (почти как Павлик Морозов). Только в советские времена со знаком плюс, а в постсоветские – со знаком минус. При таком отношении трудно рассчитывать на что-то вменяемое и объективное.
А так – если опираться на письма, которые, по любому свидетельствуют – мы можем судить о том, что делал Островский, чем он был – только с момента его попадания на лечение. Остальное – только с его слов, а говорит он, в общем-то, мало и скупо. «Участвовал в боевых действиях». «Работал в партийной ячейке». Все. Интересный момент – документы о работе Островского в указанный период отсутствуют. Как он поясняет – в письмах – его личное дело было уничтожено недобросовестными партийными функционерами. Что вот он находился в больнице на лечении, а там пришло какое-то распоряжение его забрать или подтвердить, или переслать (туманно), а он не смог подойти, раз лежал в больнице, поэтому они его личное дело уничтожили. Это утверждение подтверждается дальше неоднократными обращениями в письмах к тем или иным знакомым куда-то обратиться, собрать какие-то справки, запросить что-то из архива – из-за отсутствия (утраты) документов у Островского были проблемы с оформлением и пенсии, и направлений на лечение. Допустим… но тут следует и еще один загадочный момент – при всей своей колоссальной жажде общения и активности в переписке, Островский, по сути, переписывается только с людьми, с которыми он познакомился УЖЕ во время лечения и дальше. Их не так уж много… В смысле – ну хорошо, документы утеряны, но люди-то, с которыми Островский работал в этой своей ячейке, или уж сражался плечо к плечу? Почему не переписываться с ними? И ведь в одном из писем Островский мимоходом упоминает, что – после выхода книги, которая стала популярной, с ним связались те, с которыми, казалось бы, связь навсегда оборвалась. И? Он все равно с ними не переписывается… Ну, конечно, можно принять во внимание, что в это время ему уже не до активной переписки – он занят с книгой и все такое – но все же…
Да мы, по сути, даже не знаем, как Островский выглядел! То есть, имеются, конечно, его фотографии, сделанные уже во время всесоюзной славы и известности. Но судить по ним невозможно – собственно, смотреть на них попросту жутко. Прямо сказать – мне попадались фотографии времен Великой Отечественной, на которой узники концлагерей выглядели получше. Потому что Островский представлял собой то же самое, да еще и весь какой-то почерневший… Живая мумия. Тут в письмах упоминается, что как-то к Островскому доставили с визитом высокого иностранного гостя – Андре Жид приезжал в СССР с официальным визитом, видимо, старались показать все самое-самое, вот и к Островскому решили свозить. Так поглядев на него, Жид разрыдался прямо там. Бормотал про святых и мощи. Понятное дело, человек католической культуры… Имеется одна фотография – типа Островский «в кожанке», на которой изображен некий паренек – к слову сказать, видимо, именно на эту фотографию ориентировались создатели сериала, в смысле, подобрали актера, максимально соответствующего – Конкина. Да-да, мне попадались злопыхания в прессе и интернете от нашей креативной тусовки, что, видите ли, Конкин в роли Корчагина – это фу и отстой (так же, как в роли Шарапова), подумаешь, Конкин, то ли дело был кто-то там еще. Лановой, скажем. Почему-то не любят они Конкина, видимо, человек достаточно сложный по характеру. Но – и тут соврамши, Конкин определенно больше походит на ту самую фотографию, чем Лановой. Уймитесь.
А что с этой фотографией – с ней тоже история довольно туманная и загадочная. Да, Островский про нее упоминал и в письмах организовывал ее розыск. Но при этом писал, что эту фотографию надо разыскать в фотоателье (!), где он ее когда-то видел (!!), забрать и прислать ему – для посылки в редакции-издательства. ??? Звучит все довольно странно.
Ну что ж… как бы то ни было, по любому – при чтении этих писем можно почувствовать человека – живого, страстного, мужественного боровшегося с болезнью… Самое интересное, что опыт Островского и в наше время актуален. Он же совершил практически невозможное – при такой безнадежной болезни, продержался свыше десяти лет. Как он смог – опять же видно из писем. Поставил себе сверхзадачу. Ну, конечно, Островский был фанатиком – пусть не религиозным, а идеологическим – но все-таки. Сила духа для этого требовалась огромная. И – что характерно – он никогда не считал себя больным-немощным-неполноценным… В плане того, что давать себе какие-то поблажки. По письмам – лежишь парализованный – это не повод отрываться от жизни. Островский принимается за радио. Сам сооружает себе радиоприемник, находится на связи с миром. Лежишь инвалидом, в то время, как вся страна строит коммунизм? Это не повод быть балластом – Островский принимается писать книгу, чтобы хоть таким образом участвовать в общем деле… Что тут еще скажешь – орден Ленина Островскому вручили заслуженно…
«…Надо сказать, что, как только у меня дни становятся темнее, я ищу разрядки и пишу тем немногим у меня оставшимся, кто так или иначе сможет связать меня с внешним миром, от которого я так аккуратно отрезан».
«…Не удивляйся неразборчивости и неправильно написанным словам, т.к. я совершенно не вижу, что пишу».
«Одна радость осталась у меня – это радио, без него безрадостна и нищенски тяжела жизнь; я никогда не был богачом, и бытовые тупики я с детства впитал в себя, и то, что жрать нет чего, как человеку больному нужно, это все буза, но когда необходимо отказываться от «душевной пищи», то я не могу.
Поставил я радио, с трепетанием сердца ждал, вот сейчас услышу: «Алло, алло», а получилась чушь. Далеко, браток, Москва и прочее. Работает мой одноламповый БВ только при 2-ламповом усилителе, тогда прекрасно слышно, а так только береговую радиостанцию слышу, матюгнулся я отчаянно, вспомнил бога, но слышимость не увеличилась. Теперь я тебя прошу, пойди, Петя, в Госшвеймашину, - она торгует радио, - и спроси, сколько стоит 2-ламповый усилитель к приемнику БВ, также и лампы «микро», и могут ли они мне их выслать, и сейчас же напиши мне. Не подумай, Петя, что я сошел по радио с ума. Нет. Но ты меня поймешь, что я так забежал в угол и морально и физически, что приемник стал для меня единственным другом здесь, в этом сонном Сочи. Здесь столько недорезанных гадов».
«Вокруг меня ходят крепкие, как волы, люди, но с холодной, как у рыб, кровью, сонные, безразличные, скучные и размагниченные. От их речей веет плесенью, и я их ненавижу, не могу понять, как здоровый человек может скучать в такой напряженный период».
«Один идиот, разъездной врач, стал ездить ко мне, говорит: «Все ешьте, ничего, это даже необходимо». Я съел всего лишь кусочек черного хлеба и рвал 6 суток. Я их попросил больше не ездить».
«Знаешь, Петруша, когда я читаю о твоих заковыристых летних рейсах, которые уже начали забегать и в Турцию и которые имеют тенденцию завернуть в Сидней, Тулон и Сан-Франциско, меня берет сомнение, что скромное маленькое Сочи встретится на твоем пути, в общем шансы на встречу с тобой понижаются. Скажи, дружок, что это у тебя за экскурсантская болезнь? Скажи по совести, ты как, зайцем будешь ездить или легально? Если зайцем, то я советую влазить в птичий ящик вперед ногами, иначе задохнешься. Когда увидишь зеленую фуражку, старайся держаться подальше. И если тебя будет тащить из уборной контролер, спрашивая, «почему ты попал сюда», то с невинным видом отвечай, что «вышел подышать свежим воздухом». К сожалению, всего опыта передать не могу. Ну, если ты за деньги, то весь мой интерес к твоей экскурсии пропадает. Какая же это экскурсия, так, извините за выражение, и дурак сможет проехаться».
«Незапланированного у меня ничего нет. В своей дороге я не путляю, не делаю зигзагов. Я знаю свои этапы, и потому мне нечего лихорадить. Я органически, злобно ненавижу людей, которые под беспощадными ударами жизни начинают выть и кидаться в истерику по углам. То, что я сейчас прикован к постели, не значит, что я больной человек. Это неверно! Это чушь! Я совершенно здоровый парень! То, что у меня не двигаются ноги и я ни черта не вижу, - сплошное недоразумение, идиотская какая-то шутка, сатанинская! Если мне сейчас дать одну ногу и один глаз (о большем я и не мечтаю), - я буду такой же скаженный, как и любой из вас, дерущихся на всех участках нашей стройки…»
«Ленинградский облполитпросвет рекомендовал Ленгизу издать, и моя книга проходит последние заграждения. Со дня на день ожидаю приговора. Я бросился на прорыв железного кольца, которым жизнь меня охватила. Я пытаюсь из глубокого тыла перейти на передовые позиции борьбы и труда своего класса. Не прав тот, кто думает, что большевик не может быть полезен своей партии даже в таком, казалось бы, безнадежном положении».
«Скоро весна, мой друг, солнышко улыбнется тепло, приветливо, и суровые морщинки немного разгладятся. Жизнь нельзя убить, пока стучит сердечко, и позор тем, кто сдается живым в плен».
«Скажу откровенно, каждая встреча с новым писателем открывает для меня закулисные стороны писательского бытия, и радоваться здесь нечему. Скрытая групповщина, это стремление лягнуть друг друга. Нет большевистской дружбы, единства и свежей, беспристрастной критики. Я только слушаю. Я ведь не знаю, как именно обстоят дела, но тяжелый осадок остается. На что это похоже? Члены партии, на одном общем фронте – и такая безответственная грызня и антагонизм. Приходится радоваться, когда писатель о писателе говорит хорошо, а всего больше услышишь, что вот такой-то стерва, а тот – подхалим, или бездарность, или карьерист. Я думаю, что я никогда не вползу в эту писательскую склоку, ибо она убивает творческую мысль и унижает коммуниста».
«Нет сил, и голос потерял, да ничего, ребятки, не дрейфьте, поправлюсь. Я не могу умереть, не имею права, пока не закончу мой роман, а посему надо подтянуться, распустился я очень».
«Я едва не погиб от нового врага, появившегося в моем организме. Откуда ни возьмись – камни в желчном пузыре. Закупорили выход, прорвали желчный пузырь – получилось кровоизлияние и отравление желчью. Врачи считали положение безнадежным. Я стал черный, как негр. Даже я, видавший виды, почувствовал, что дело гиблое. И вот все-таки и на этот раз жизнь победила, и я медленно выздоравливаю. Рана зажила. Я не только поправился, но набросился на работу с такой жадностью, что забыл все на свете. Вся моя семья и мои помощники были мной мобилизованы. Дом превратился в какой-то штаб. Стучали машинки, переписывались рукописи. Мы стали работать в две смены, без выходных. В результате этого первый том «Рожденных бурей» написан».
«Дорогой товарищ Миша! //Шолохов// Когда приедешь со своим коллективом к нам в Сочи? Ведь лето уходит! Помни, Миша, что я ненадежный насчет многолетней жизни парень. И если ты хочешь пожать мою руку, то приезжай, не откладывая на будущий год. Конечно, я человек упрямый, как истинный «хохол», и буду держаться до последнего, но все же ты на меня не надейся очень. По честности предупреждаю, чтобы не сказал: «Вот Николай – взял да и подвел!»49114
Цитаты
- Аноним6 сентября 2024 г.
«Есть несчастные люди, обиженные природой, которые не знают, что жизнь прекрасна. Счастье, что я не принадлежу к этой категории дефективных».
12368 - Аноним6 сентября 2024 г.Читать далее
//читательнице// «Ваше письмо я получил. Мне трудно отвечать на него. Когда человек страдает, раненный в сердце самым близким, все слова утешения не способны иногда смягчить боль. Не могу не писать Вам шаблонные слова. Я могу сказать лишь одно: я в своей жизни тоже испытал горечь измен и предательств. Но одно лишь спасало: у меня всегда была цель и оправдание жизни – это борьба за социализм. Это самая возвышенная любовь. Если же личное в человеке занимает огромное место, а общественное – крошечное, тогда разгром личной жизни – почти катастрофа. Тогда у человека встает вопрос – зачем жить? Этот вопрос никогда не встанет перед бойцом. Посмотрите, как прекрасна наша жизнь, как обаятельна борьба за возрождение и расцвет страны – борьба за нового человека. Отдайте же этому свою жизнь, тогда солнце опять приласкает Вас!»
11323 - Аноним6 сентября 2024 г.
«В чем же радость жизни вне ВКП (б)? Ни семья, ни любовь – ничто не дает сознания наполненной жизни. Семья – это несколько человек, любовь – это один человек, а партия – это 1600000. Жить только для семьи – это животный эгоизм, жить для одного человека – нищета, жить только для себя – позор».
9143
Подборки с этой книгой
Моя библиотека
- 284 книги