
Книжные полки
Lelly_Sparks
- 1 238 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Героини двух рассказов Горького («Скуки ради» и «Двадцать шесть и одна») попадают в похожие ситуации, оказавшись преданными своими возлюбленными и осмеянными окружением. Но ведь главное - не само событие, а наше к нему отношение.
В отличие от робкой и беззащитной 40-летней Арины («Скуки ради»), 16-летняя Таня («Двадцать шесть и одна») выходит из своей истории победительницей, извлекая полезные уроки из полученного негативного опыта. И всё у неё будет хорошо, чего не скажешь о 26-головой негодующей толпе.
Сильную духом девушку ничто не сломает! Как писал Ницше, всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. Таня «ушла, прямая, красивая, гордая». А эти «двадцать шесть живых машин, запертых в сыром подвале» собственными руками срубили сук, на котором сидели, и «остались среди двора, в грязи, под дождем и серым небом без солнца...». «Лучше её — никого не было у нас, и никто, кроме неё, не обращал внимания на нас, живших в подвале, — никто, хотя в доме обитали десятки людей». Обидев девушку, которая была для них светом в окошке, они убили лучшее не в ней, а в себе, они наплевали не на неё, а в собственные души. «А мы — всё больше, всё сильнее бросали в неё грязью и ядом наших слов». Ох, уж это моральное негодование, надевающее на зависть и злобу маску добротели! Тот же Ницше называл его коварнейшим способом мести. «Сегодня мы узнаем наконец, насколько чист и недоступен для грязи тот сосуд, в который мы вложили наше лучшее». И что в результате? Душа Тани так и осталась чистой и недоступной для грязи, в отличие от этих двадцати шести морально негодующих душ.

Дважды читал этот рассказ. Он очень душевный. О том, как в своём путешествии по Кавказу автор помог разродиться женщине, простой крестьянке.
Сделал это, повинуясь простому, но важному человеческому чувству, помочь другому. Женщина шла на заработки с компанией русских крестьян из средней полосы России. Похоже среди спутников не было никого, на чью помощь она могла бы рассчитывать при родах. Поэтому скорее всего намеренно отстала от них, чтобы родить самой.
Но при таких родах в одиночку возрастает риск смерти. И ребёнка, и роженицы. Автор, идя по дороге, услышал женские крики, приблизившись к кустам, откуда они раздавались, увидел женщину, страдающую от родовых схваток.
Очевидно, автор рассказа не обладал навыками акушера. Но мы знаем из его автобиографии, что он очень любил чтение. И несмотря на то, что ранее почти не посещал школу (не считая примерно 3-4 лет начального образования), его начитанность компенсировала эту проблему. Такая начитанность наверняка сообщала ему, как минимум, отрывочные сведения о родах. В своём увлечении чтением автор поглощал самую разную литературу, всё что ему попадалось в руки. От художественных произведений, до специальной справочной литературы. При этом, уже повзрослев, ему приходилось днём работать, обычно занимаясь тяжёлым физическим трудом. Чтению он посвящал обычно ночи.
В итоге, его помощь роженице оказалась своевременной. И родительница, и ребёнок выжили.
У самого был личный опыт, когда мой первый сын родился дома, в присутствии акушерки, я тоже при этом принимал роды. Ребёнок ещё рождался, обвитый пуповиной. Из-за этого роды затягивались, проходили трудно. В общем, стресс получил отменный, хотя в итоге всё закончилось благополучно.

Вот и подошёл к концу этот замечательный сборник, с которого началось моё знакомство с произведениями Максима Горького.
Конец, это всегда начало, только с другой стороны. Наверное, поэтому в конец сборника поместили рассказ, в котором описывается рождение нового человека.
Рассказ примечателен ещё и тем, что Горькому самому доводилось принимать роды у одной крестьянки. Так что рассказ во многом автобиографичен.
Герой произведения встречает молодую женщину, которая возвращаясь с работы, отстала от земляков и решила разрешиться от бремени под ближайшим деревом.
Писатель описывает сами роды и первые минуты жизни маленького человечка, которого он именует не иначе, как "Красный человечище" и "Человек неизвестной судьбы".
Первое знакомство с прозой Алексея Пешкова оказалось весьма удачным.
Думаю, что пройдёт совсем немного времени и от его малой прозы перейду к более крупной.
Ведь классика - это эталонный жанр, тем более, когда речь идёт о Максиме Горьком.

Случилось как-то так, что во множестве товарищей у меня не нашлось друзей. Ни одного человека, с которым я мог бы свободно говорить о самом существенном, – о себе. Я, разумеется, пробовал говорить на эту тему, но разговоры в этом духе не удавались и не удовлетворяли меня. Не все зияния в душе можно заткнуть книгой, к тому же есть книги, которые очень зло расширяют и углубляют эти зияния..

Придут Страсти-Мордасти,
Приведут с собой Напасти;
Приведут они Напасти,
Изорвут сердце на части!
Ой, беда, ой беда!
Куда спрячемся, куда?

Нам не о чем было говорить, мы к этому привыкли и всё время молчали, если не ругались, - ибо всегда есть за что обругать человека, а особенно товарища.