Рассказы. В двух томах. Том первый

Наконец ему удалось сжать себя в тисках рассудочности, взволнованные чувства, отхлынув куда-то глубоко в его сердце, уступили место обиде на самого себя.

– Так неужели человеку нужно гасить последние искры Прометеева огня, ещё горящие в душе его, облагораживая её стремления? – с тоской глядя на неё, воскликнул Бенковский.
– Зачем же, если они дают нечто положительное… приятное вам! – улыбаясь, сказала она.
– Ты берёшь очень опасный критерий для определения положительного, – сухо заметил ей брат.

Впрочем, теперь молодёжь вся склонна к декадентству… Одни падают в сторону идеализма, другие к материализму… и те и другие не кажутся мне умными.

Если бог и создал людей, то жизнь так легко пересоздает их, что они, наверное, давно стали ему противны».

У меня сложилась маленькая философия… может быть, она покажется тебе несколько жёсткой.
– Философствуй безбоязненно, это теперь в моде…

Вы понимаете? Я не умею понятно сказать… почему так хорошо жить… Но, может быть, вы чувствуете это и сами, да? Ведь вам понятно, почему жизнь такая хорошая, интересная?
– Да, конечно! – подтвердил он, готовый рукой стереть с лица сестры тонкую, насмешливую улыбку.

Они любили друг друга, но им было скучно жить, у них не было впечатлений и интересов, которые могли бы дать им возможность отдохнуть друг от друга, удовлетворяли бы единственную потребность человека волноваться, думать, - вообще жить.

Учитель пустился в критику библии. Старик долго, внимательно слушал его и перебил:
— Погоди, — брось! Значит, в народах, богу известных, — русских нет? Неизвестные мы богу люди? Так ли? Которые в библии записаны — господь тех знал... Сокрушал их огнем и мечом, разрушал города и села их, а пророков посылал им для поучения, — жалел, значит. Евреев и татар рассеял, но сохранил... А мы как же? Почему у нас пророков нет?

Придет время, и все мы умрем не хуже других... ха-ха! Как мы проживем... это пустяки! Но мы умрем — как все. В этом — цель жизни, верьте моему слову. Ибо человек живет, чтоб умереть. И умирает... И если это так — не все ли равно, как он жил?

— Если б я писал в газетах! — восклицает он. — О, я бы показал купца в его настоящем виде... я бы показал, что он только животное, временно исполняюшее должность человека. Он груб, он глуп, не имеет вкуса к жизни, не имеет представления об отечестве и ничего выше пятака не знает.