The Outsider

Видимо, пуля прошла по касательной. В кино Юн уже снова встал бы в строй, но реальная жизнь — совсем другое дело. Пуля, выпущенная из дальнобойной снайперской винтовки, сильно повредила локоть. Плоть вокруг раны распухла и побагровела, как после удара кувалдой.

Он использует против нас нашу собственную современную науку, нашу собственную современную криминалистику, но его главное оружие — наше неверие. Наш отказ в него верить. Мы привыкли опираться на факты, и иногда, когда факты противоречат друг другу, мы чуем след чужака, но никогда не идём по следу. Он это знает. Он этим пользуется.

Прикасаться к ожогу было не так больно, как раньше, но чему удивляться? Он же принял изрядную дозу русской анестезии.

Я ему тысячу раз говорил, но вы же знаете, мужики думают не головой, а головкой.

Потому что если такие ребята, как Болтон, начинают темнить, это сразу понятно. Как будто они держат табличку: Вру, не краснея.

Молодые художники более склонны к рискованным экспериментам, как я считаю.

В том фильме Монтрезора изобличил чёрный кот, которого тот случайно замуровал вместе со своей жертвой. Кошачьи вопли привлекли внимание гостей. Наверное, это тоже была метафора: чёрный кот как голос совести самого убийцы. Но иногда сигара — это просто сигара, а кот — просто кот.

Иногда так бывает. Нам до сих пор неизвестно, что стало с Джимми Хоффой. Нам неизвестно, что стало с командой «Марии Целесты». Нам неизвестно, были ли у Освальда сообщники, когда он стрелял в Джона Кеннеди. Иногда следы обрываются, и приходится с этим жить.