Две твердыни. Сильмариллион

Теперь все сказано об устройстве Земли и ее правителях в Начале Дней, прежде чем мир стал таким, каким узнали его Дети Илуватара. Ибо Дети Илуватара - это эльфы и люди, и поскольку никто из айнуров не понял до конца той темы Илуватара, с которой Дети пришли в Музыку, - никто из духов не дерзнул добавить что-либо к их облику. Потому валары стали скорее старшими братьями и наставниками этим народам, чем их господами. И если когда-либо в отношениях с эльфами и людьми айнурам приходилось прибегать к принуждению - это редко оборачивалось добром, какими бы добрыми ни были цели. Больше всего айнуры общались с эльфами, ибо Илуватар создал их по нраву весьма близкими айнурам, хотя и не столь могучими и прекрасными; дары же его людям странны.
Ибо говорят, что после ухода валаров наступило молчание, и около века Илуватар сидел один, погруженный в думы. Потом он заговорил и молвил так:
- Зрите, как люблю я Землю, что станет домом для Квэнди и Атанов!

Квэнди будут прекраснейшими из всех живых существ, они получат, познают и создадут более красоты, чем все мои Дети, и будут жить в великом блаженстве. Атанам же дам я иной дар.

И повелел он, дабы души людей за Гранью Мира искали и не находили покоя; но им будут даны силы самим устраивать свою жизнь среди стихий и путей мира, тогда как судьбы других существ предопределила Музыка Айнуров; и все их дела - в познании и трудах - будут завершены, и мир будет принадлежать последним и младшим.

Но Илуватар знал, что люди, оказавшись в бурях мировых стихий, будут часто сбиваться с пути и не смогут полностью использовать дарованного им;
и сказал он:
- Окажется в свое время, что все, что бы ни совершали они, служило, в конце концов, к славе моих трудов.

Эльфы, однако, знают, что люди часто печалят Манвэ, которому открыты многие думы Илуватара; ибо эльфам кажется, что из всех айнуров люди больше всего напоминают Мелькора, хотя он всегда боялся и ненавидел их - даже тех, кто служил ему.

Одним из этих Даров Свободы является то, что люди лишь малое время живут живой жизнью, и не привязаны к Миру, а после смерти уходят - куда, эльфам неведомо. Эльфы же остаются до конца дней, и потому их любовь к Земле и всему миру более ясна и горька - и с годами все горше. Ибо эльфы не умирают, пока жив мир, если не убиты или не истомлены скорбью (а они подвержены этим мнимым смертям); и годы не уносят их сил, просто некоторые устают от десятков тысячелетий жизни. А умерев, они собираются в чертогах Мандоса в Валиноре, откуда могут в свое время возвратиться. Но сыновья Людей умирают по-настоящему и покидают мир; потому они зовутся Гостями или Скитальцами. Смерть - их судьба, дар Илуватара, которому с течением времени позавидуют даже Стихии. Но Мелькор извратил его и смешал с мраком, и обратил добро во зло, а надежду в страх.

Однако, давным-давно, в Валиноре валары открыли эльфам, что люди вступят во Второй Хор Айнуров; тогда как мыслей своих об эльфах Илуватар не являл никому.

Сильнее Эстэ - Ниэнна, сестра Феантури; она одинока. Она знакома с печалью и скорбит по каждой ране, что нанес Арде Мелькор. Скорбь ее велика, как звучащая Музыка, которую ее песня обратила в плач задолго до конца, и звук рыданий вплелся в темы Мира еще до его начала. Но Ниэнна скорбит не в одиночестве; и те, кто внимает ей, познают жалость и учатся терпению и надежде. Чертоги Ниэнны на западе Валинора, на границах Мира; и редко приходит она в город Валимар, где царит радость, но охотнее идет она в чертоги Мандоса, что рядом с ее собственными; и те, кто ждет в Мандосе, взывают к ней, ибо она приносит силу духа и обращает скорбь в мудрость. Окна ее дома глядят за стены Мира.

Подруга Ауле - Йаванна, Дарительница Плодов. Она любит все, что растет на Земле, и хранит в памяти все бессчетные формы живого: от деревьев, подобных башням, в лесах предначальных эпох, до мха на камнях или крохотных растеньиц болот. Среди владычиц валаров лишь Варду почитают больше Йаванны. В облике женщины она высока и одета в зеленое; но по временам она принимает другие обличья. Кое-кто видел ее стоящей, как дерево, коронованное Солнцем: со всех ветвей его на нагую землю капала золотая роса, и земля зеленела ростками; а корни дерева омывали воды Ульмо, и ветра Манвэ шептались с листвой. Кементари, Королевой Земли зовется она на языке эльфов.

В начале Эру, Единый, что у эльфов зовется Илуватар, создал айнуров; и они сотворили пред ним Великую Музыку. В этой Музыке начался Мир; ибо Илуватар сделал зримой песнь айнуров, и они узрели ее светом во тьме. И многие из них были зачарованы красотой видения и историей Мира, что развернулась пред их взором. А потому Илуватар дал Видению Бытие и поместил его среди Пустоты, и вложил Тайный Пламень в сердце Мира; и Мир был наречен Эа.
Тогда те айнуры, кто желал того, восстали и пришли в Мир в Начале Времен; и делом их было трудами своими воплотить видение, им явленное.
Долго трудились они в просторах Эа, которые шире всего, что могут представить эльфы и люди, пока в урочный час не создали Арды, Царства Земного. Тогда они облачились в одежды Земли, сошли на нее и поселились там.

Тогда Илуватар поднялся снова, и его лицо было суровым; он поднял правую руку - и среди смятения родилась третья тема, не похожая на другие. Ибо сначала казалась она тихой и нежной, чистой капелью ласковых звуков в прозрачной мелодии; но ее нельзя было заглушить, и она вбирала в себя силу и глубину. И, наконец, стало казаться, что две музыки звучат одновременно пред троном Илуватара, и были они совершенно различны. Одна была широка, глубока и прекрасна, но медленна и исполнена неизмеримой скорби, из которой и исходила главная ее красота. Другая достигла теперь единства в себе самой; но была она громкой, блестящей, пустой и бесконечно повторяющейся; но гармонии в ней все же было мало - скорее звенящий унисон множества труб, резкий и неприятный - и составленный всего из нескольких нот. И он тщился заглушить другую музыку неистовством своего голоса - но самые победные звуки его вплетались, захваченные ею, в ее скорбный узор.

Был Эру, Единый, что в Арде зовется Илуватар; и первыми создал он Айнуров, Священных, что были плодом его дум; и они были с ним прежде, чем было создано что-либо другое. И он говорил с ними, предлагая им музыкальные темы; и они пели перед ним, и он радовался. Но долгое время каждый из них пел отдельно или по двое-трое вместе, а прочие внимали: ибо каждый понимал лишь ту часть разума Илуватара. из коей вышел; и плохо понимали они своих братьев. Однако, внимая, они начинали понимать друг друга более глубоко, и их единство и гармония росли.
И пришло время, когда Илуватар созвал всех Айнуров и задал им мощную тему, открыв им вещи огромней и удивительнее всего, что являл прежде; и величие начала ее и блеск конца так поразили Айнуров, что они в безмолвии склонились пред Илуватаром.

И тогда сказал им Илуватар:
- Я желаю, чтобы из этой темы, что я задал вам, вы все вместе создали Великую Музыку. И, так как я зажег вас от Неугасимого Пламени, вы явите теперь силы свои в развитии этой темы - каждый, как думается и желается ему. А я буду сидеть и внимать, и радоваться, что через вас великая краса придет в песню.
И тогда голоса Айнуров, подобные арфам и лютням, скрипкам и трубам, виолам и органам, и бесчисленным поющим хорам, начали обращать тему Илуватара в великую музыку; и звук бесконечно чередующихся и сплетенных в гармонии мелодий уходил за грань слышимого, поднимался ввысь и падал в глубины - и чертоги Илуватара наполнились и переполнились, и музыка, и отзвуки музыки хлынули в Ничто, и оно уже не было Ничем. Никогда не создавали Айнуры музыки, подобной этой, хотя и говорят, что более великая музыка будет сотворена пред Илуватаром хорами Айнуров и Детей Илуватара после Конца Дней. Тогда темы Илуватара будут сыграны верно и обретут Бытие в миг, когда зазвучат, ибо каждый тогда узнает свою цель, и каждый будет понимать каждого, и Илуватар даст их думам тайный пламень, ибо будет доволен.

Я думал - герои в сказках ищут подвигов и совершают их потому что хотят, что им это интересно, - ну для развлечения, если вы понимаете, про что я толкую. Но в настоящих сказках, в тех, которые запоминаются, дело вовсе не в этом. Там герои просто попадают куда-нибудь, потому что таков их путь. Они ведь могут вернуться, как и мы, например, да только не возвращаются. Про тех, кто вернулся, сказок не складывают и песен не поют. Которые до конца шли, те - другое дело. А конец-то, знаете, не всегда бывает хорошим, для героев-то. Когда сказку слушаешь, может, по-другому кажется… Хотя можно всё-таки и домой вернуться. Пусть даже там всё будет по-старому, ан нет, всё по-другому, потому что ты уже другой. Вот так было со старым Бильбо: после своих приключений он переменился. Сказки, в которых всё благополучно - не самые интересные, хотя, конечно, попасть в них лучше всего. Интересно бы знать, наша сказка какая?

– Интересно, - согласился Фродо. - Только я не знаю. В настоящих сказках всегда так. Ты можешь знать или догадываться, как она кончится - хорошо или плохо, но те, кто в ней, не знают. И ты даже не хотел бы, чтобы знали.

– Конечно, нет! Вот хотя бы Берен: он и не думал, что добудет Сильмарилл, и всё-таки добыл, а ему приходилось гораздо хуже, чем нам сейчас. Это, конечно, длинная сказка, в ней есть и горе, и радость, и многое другое. Сверкающий Камень, помните, попал к Эарендилу, а потом превратился в Вечернюю Звезду. И - ох, как это я до сих пор не подумал! У нас… то есть у вас тоже есть немножко от его света, ну, в той склянке, которую дала Галадриэль. Выходит, наша сказка похожа на ту! Неужели старые-то сказки не кончаются никогда?

– Кончаются не сказки, - задумчиво сказал Фродо, - это герои появляются и уходят, когда их дело сделано.