Flughunde

»Der Roman Flughunde macht das Dritte Reich als Medien-Phänomen, als eine Erscheinungsform der akustischen Propaganda und Massensuggestion, zu seinem Thema, personifiziert in der sinistren Gestalt eines Akustikers … Karnau, das Horch-Ungeheuer, ist der fürchterlichste Roman-Unhold, seit Patrick Süskind in seinem Roman Das Parfum das Geruchsmonster Grénouille erfand, das die Menschen experimentell umbrachte, um ihnen die Gerüche zu rauben.« Sigrid Löffler

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,7

81 оценка

5
17%
4
48%
3
27%
2
2%
1
5%

Ваша оценка

Прочитали 88Хотят прочитать 152

Рецензии

Аноним7 октября 2019 г.
Необычная, странная, местами даже фантасмагорическая книга, оставляющая после прочтения горькое послевкусие. Финал известен заранее, так как описано реальное событие, однако читать от этого было лишь тревожнее, страшно наблюдать за тем, как неумолимо раскручивается спираль, тускнеет свет, происходящее окрашивается всё более мрачными тонами. Повествование идёт от лица двух персонажей: Хельги Геббельс — реально существовавшей девочки, дочери Йозефа Геббельса, и Карнау — вымышленного героя, то ли гения, то ли безумца, увлеченного изучением природы звука, тонкостей восприятия и возможностей человеческого речевого аппарата.
Часть Хельги представляет собой удивительное смешение детской непосредственности и взрослого умения подмечать детали, видеть больше, чем позволяют. Очень интересно было наблюдать, как она пытается осмыслить происходящее, меняющиеся условия. Йозеф Геббельс через её призму восприятия показан любящим заботливым отцом, что порождает ощущение двойственности. Книга вообще полна неоднозначных образов: люди, проводившие бесчеловечные эксперименты и безжалостно умертвлявшие "отработанный материал", преображаются в кругу близких, друзей.
Контрастом выступают фрагменты от лица Карнау. Эти кусочки — словно попытки балансировать на границе зыбких сумерек. Размышления о звуке, слухе, речи, о том, какую роль играют достижения научного прогресса в воздействии на массы. Здесь же и жуткие эксперименты над людьми, от описаний которых невольно пробирает дрожь.
Финал наиболее сильная и напряженная часть. Последние безрадостные дни детей в бункере, подозрения Хельги, порожденные странным поведением родителей, неотвратимая развязка и вопрос без ответа — почему родители выбрали смерть для своих детей? А ещё пойманные в плен пластинок, записанные и навечно законсервированные последние минуты детских жизней.
Читать далее
55
1K
Аноним4 сентября 2019 г.
Даже не знаю как подступится к отзыву об этой книги- впечатление при прочтении ее просто жутчайщее.
Книга написано от лица двух персонажей дочери Геббельса Хельги и акустика Карнау, на какое то время ставшего другом детей семьи Геббельсов и волею случая сохранившего записи голосов этих детей.
Рассказ Хельги о последних днях интересен - она рассказывает о своей семье, своей жизни до и во время войны и конечно встречаются ее размышления об окружающей действительности.
И хотя Геббельс ограждал детей от нее все равно понимание всего того , что происходит вокруг и осмысление в рассказе девочки , ребенка , который видит и пытается понять это конечно удивительны и интересны . Сам Йозеф в книге предстает ласковым отцом, заботливывым и любящим своих детей, а не тем ,которым мы привыкли видеть его в литературе и еще на фото.
И вот есть другой рассказ о том же периоде и событиях от лица акустика.
Тут очень познавательно было его размышления о природе звука обо все что с ним связано. Право, я никогда о таком даже не слышала и не задумывалась.
Начинается с того, что Карнау передает как готовились выступления Геббелься, что без звуковых эффектов не было бы того впечатления , что производили его выступления на окружающих. Этому акустику предложили работать со звуком , но уже не для выступлений. В книге описаны жуткие эксперименты с о звкуком, которые этот Карнау проводил с людьми. Читать это было больно, жутко.
Но последние страницы книги, последние дни войны проведенные детьми в бомбоубежище- бункере конечно просто ощеломили. Я ничего не знала об этой истории и честно хочется ее забыть как страшный сон. Страшно.
Книга своеобразная, познавательная , интересная, но я ее прочла, закрыла и больше не вернусь к ней никогда точно.
Читать далее
30
466
Аноним1 марта 2022 г.
"Там, во мраке гортани, история твоей жизни, расшифровать которую ты не в силах."
Необычный, очень сильный и очень тревожный роман. Я узнала о нём случайно, а когда начала читать, книга накрыла меня с головой.
1940-ой год. Германия. Главный герой - Герман Карнау, акустик, обслуживающий звуковую аппаратуру. Он отличный специалист и фанат своего дела. Он понимает, например, насколько важно перед выступлением оратора с трибуны правильно разместить огромное количество микрофонов, запрятав их в цветах и лентах. Он знает, как следует направить звуковую волну, чтобы она била "в живот и в сердце" внимающей толпы. Он сейчас очень востребован.
Многие считают Германа странным. Но сам он так не думает. Что странного, например, в его постоянном желании зафиксировать, записать разные звуки, окружающие его? Ведь это так интересно.

В отличие от письма или живописи, где после наложения краски белый грунт остается целым и невредимым, звукозапись осуществляется только при условии повреждения чистой поверхности: игла выцарапывает звуки из пластинки, словно самое мимолетное явление — звук — требует самого жесткого подхода, самый разрушимый феномен — самых разрушительных действий.
Однажды в доме Германа оказываются пятеро ребятишек. С просьбой присмотреть за ними, пока их мать находится в роддоме, к нему обратился один важный чин, в чьей личной студии во время радиозаписи речей и обращений к народу Карнау временами работал.

Однажды за работой мы разговорились. Не потому ли выбор отца пал на меня, что наши взгляды на воспитание во многом схожи?
Автор не называет имени "важного чина". Мы знаем лишь, что у него пятеро детей (скоро родится шестой), и что зовут их Хельга, Хильда, Хельмут, Хольда и Хедда. Родившуюся вскоре девочку тоже назовут на букву "Х" - Хайда. Какую должность занимает их отец, опять же не говорится. Нам известно, что должность эта довольно высока, что он часто выступает перед людьми и пишет дневник. Складываем два и два, и личность "важного чина" перестаёт быть загадкой.
Карнау проводит с детьми совсем не много времени, но успевает привязаться к ним.
Роман написан от первого лица: часть глав - от имени Карнау, часть - от имени девочки Хельги, старшей дочери того самого "важного чина". Читается произведение очень быстро, но лёгким для восприятия от этого не становится.
В главах, написанных от имени Карнау, очень много рассуждений о природе звука, размышлений героя о том, что скрывает человеческий голос. Он полагает, что голос может характеризовать человека, важно лишь уметь "понимать", чувствовать различные его оттенки.

Там, во мраке гортани, история твоей жизни, расшифровать которую ты не в силах. Ты только инстинктивно чувствуешь ее неуловимое присутствие: во рту вдруг все пересыхает, горло сжимается, ни с того ни с сего начинается удушье, а из легких сочится только мертвая тишина.
Вот Карнау направляют в Страсбург, охваченный "германизацией". У него здесь немало работы: нужно прослушать много записей, чтобы была возможность вычислить тех, кто, несмотря на запреты, продолжает говорить по-французски (а микрофоны вмонтированы даже в стены исповедален) или нелестно отзывается о новом режиме. Однажды Герман совершает нелепую промашку: привыкнув работать исключительно с пластинками, он нажимает не на ту кнопку при прослушивании магнитофонной ленты, и важная запись оказывается стёртой. Неизвестно, чем бы это могло грозить Карнау, если бы он не воспользовался своей исключительной памятью на голоса и не смог бы опознать в случайно встретившемся ему человеке (тот, на свою беду, в этот момент что-то говорил) того, чей голос был на плёнке. Так Герман помог вычислить "французского лазутчика и шпиона". Герман очень рад, что смог оказаться полезным, ведь урон, который он нанёс своей ошибкой, мог быть непоправим.
Но промах Карнау не остался незамеченным, и вскоре он попадает на фронт. Нет, он не сражается, он здесь по-прежнему проводит свои изыскания, создаёт акустические карты. Но на фронте ужасно. Он окружён безобразными звуками: свистом снарядов, страшной бранью солдат, хрипами раненых - "словесная труха, слова, в порошок истолченные болью". Здесь же, в полевом госпитале, он знакомится с доктором, которому принадлежит "гениальная" идея создавать отряды, состоящие из глухонемых. Им ведь, согласно действующему в стране закону, всё равно грозит смерть, как неполноценным людям. А здесь, на фронте, у них есть возможность отличиться... Герману нравится наблюдать за ними, смотреть, как, словно летучие собаки крыльями, глухонемые машут руками при общении друг с другом. Герману хочется понять, как живут эти люди, насильно и навечно закованные в панцирь тишины и безмолвия... Герман не злой человек. К таким людям у него исключительно профессиональный интерес. Но вот куда, в какой мрак заведёт его однажды этот "интерес"? Когда Герман переступит черту человечности? Или он уже сделал это?

Мы должны проработать каждого в отдельности, должны проникнуть в самое нутро человека, в его душу, которая, как известно, раскрывается в голосе, ибо голос осуществляет связь человека с окружающими. Да, мы должны тщательно прощупать нутро человека, а для этого надо установить самое пристальное наблюдение за его голосом. Как хороший врач, который прослушивает пациента и ставит диагноз по ритму сердца и дыханию. Подчинив себе голос, подчиним и душу. Возьмемся за отделку, если потребуется, прибегнем к медицинскому вмешательству, к коррекции артикуляционного аппарата. Через голос — в душу!
В главах, написанных от лица Хельги, окружающий мир поначалу предстаёт глазами ребёнка, доброй девочки, привязанной к своим родным. Вот дети играют "в семью". Никто не хочет быть "мамой", ведь для этого нужно всё время лежать в постели, жаловаться на головную боль и пить таблетки. Все хотят быть "папой": папа смелый и решительный, его все знают и уважают, он может диктовать распоряжения и запрещать фильмы. "Папой" быть намного веселее. Но время идёт, меняются жизненные устои, и детские игры становятся, увы, совсем другими. Дети, как и прежде, играют в то, что видят вокруг, не понимая, насколько уродлива и страшна теперь действительность. Дети имитируют поведение взрослых, и в детском исполнении это выглядит ужасающе.
Тревожный фон, который появляется на первых страницах романа, и остаётся на всём его протяжении, временами только сгущаясь, напомнил мне другое произведение на тему нацизма - Юрий Домбровский - Обезьяна приходит за своим черепом Там тоже мало конкретики и тоже присутствует какой-то физически ощущаемый сгусток ужаса.
Не могу однозначно рекомендовать "Летучих собак" всем и каждому. Если первые несколько страниц покажутся тяжёлыми и удручающими - читать дальше, наверное, не стоит, ибо потом будет ещё сложнее. Но если, как это случилось со мной, что-то зацепит и потащит вперёд, что же, делайте глубокий вдох и погружайтесь...
Читать далее
22
414

Все рецензии

Цитаты

Аноним2 мая 2014 г.
Взрослые думают, что их самих и придуманную ими ложь не раскусить, хотя, если честно, не раскусить только, по какому принципу взрослые решают, о чем сказать правду, а о чем солгать.
10
248
Аноним1 марта 2022 г.
- Теперь ваша первоочередная задача — научиться говорить как жертва. Припомните хорошенько ваших подопытных, их слова, построение фраз, интонацию, воскресите всё в памяти. Подражайте, говорите, как они, сначала очень медленно, про себя, потом начинайте тихо бормотать, говорите, опустив глаза, вводите в речевой поток паузы, словно вам довелось пережить такие зверства, описать которые язык не поворачивается, именно эти предполагаемые жуткие подробности опускайте в рассказе. Помалкивайте о своей деятельности в последние годы, делая якобы вынужденные заминки. Стушевывайтесь, но только вовремя, чтобы ничего о себе не сболтнуть. Кривите лицо, заикайтесь, научитесь, когда нужно, выдавливать слезы, всем своим видом показывайте, что готовы помочь и поделиться сведениями, притворяйтесь, что хотите рассказать обо всех ужасах, выпавших на вашу долю, но, к сожалению, не находите сил. Падайте в обморок, тогда они откажутся от дальнейших вопросов и в конце концов пожалеют вас, поверив, что вы и впрямь жертва, жертва кошмара, которому нет названия и который не описать словами. Так вы перейдете на ту сторону, так во время допроса незаметно скользнете за черту, прямо к тем, за чью обработку вас изначально собирались предать суду. Сейчас необходимо усвоить то, что всегда казалось вам крайне отвратительным, ведь именно отвращение, в сущности, и стало толчком ко всей вашей деятельности; сейчас ваша очередь заикаться, пропускать и путать слова. Увы, некоторое время нам всем придется жить под властью наших надломленных голосов.
Читать далее
4
121
Аноним18 июля 2013 г.
Выдержать ад собственных омерзительных звуков никому не под силу, и со временем это становится опасным для жизни.
4
131