Внеклассное чтение

Чему учится душа в перерывах между воплощениями? В России, по крайней мере, она учится писать, потому что, кроме литературы, тут ничего по-настоящему интересного не происходит.

— Умоляю, выслушайте и не перебивайте, — сказал Гиляй хрипло. — Я умираю, тут лучшее, что я сделал, и если не поднимусь — дайте слово, что издадите.
— Чушь, — холодно сказал Брюсов. — Если вы вообще когда-нибудь умрете, вас убьет грозой в поле.
И Гиляровский, кстати, пережил Брюсова на одиннадцать лет.

Куприн — школа такого страстного аппетита и любопытства к жизни, что его стоило бы прописывать при депрессии.

Хлебников заставил русскую литературу прислушиваться к бреду и лепету — и вычитывать из него великие закономерности эпохи, потому что детское зрение всегда видит только главное.

Величие заключается именно в полноте реализации, в масштабе жертвы, в дерзании.

Мораль придумали те, кто хочет служить правилам, а не людям; те, кто лишён совести и музыкального слуха.