Полное собрание сочинений и писем в 35 томах. Т.6. Преступление и наказание

Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивая взглядами: «Куда ж это я попал?»

Изо ста кроликов никогда не составится лошадь, изо ста подозрение никогда не составится доказательства

...ты малый славный, но ты, кроме всех твоих скверных качеств, еще и потаскун, это я знаю, да еще из грязных. Ты нервная, слабая дрянь, ты блажной, ты зажирел и ни в чем себе отказать не можешь,-а это уж я называю грязью, потому что прямо доводит до грязи.

Видишь, вы оба совершенно друг к другу подходите!...Тут, брат, этакое перинное начало лежит,-эх! да и не одно перинное! Тут втягивает; тут конец свету, якорь, тихое пристанище, пуп земли, трехрыбное основание мира, эссенция блинов, жирных кулебяк, вечернего самовара, тихих воздыханий и теплых кацавеек, натопленных лежанок,-ну, вот точно ты умер, а в то же время и жив, обе выгоды разом!

Да потому что слишком уж всё удачно сошлось... и сплелось... точно как на театре.

И без того уже все так и смотрят, встречаясь, оглядывают, как будто им дело только до него. "Отчего бы так, или мне, может быть, кажется", - думал он.

Он чувствовал во всем себе страшный беспорядок. Он сам боялся не совладать с собой.

Уверенность, что всё, даже память, даже простое соображение оставляют его, начинала нестерпимо его мучить.