As I Lay Dying

- Послушать они могут, - сказала я. - Но разговаривать с ними будет трудно. - Он вглядывался в меня. - Они на кладбище.

Ей-богу, мороз по коже. Так вот задумаешься иногда. Про беды и несчастья в этом мире, ударить может куда угодно, как  молния.

Но я к словам давно привыкла. Я знала, что это слово такое же, как другие, — только оболочка, чтобы заполнить пробел; а когда придет пора, для этого не понадобится слово, так же как для гордости и страха.

Меня Бог создал. Я не просил Бога, чтобы Он создал меня в деревне. Если Он может создать поезд, почему не может создать всех в городе

"Нигде в нашем грешном мире не разжиться честному работящему человеку. Это — для тех, которые в городских магазинах сидят, пота не проливают, а кормятся с тех, которые проливают трудовой пот. "

Человек иногда понимает, что у детей больше разума, чем у него. Но он им в этом не признается, пока у них не отрастет борода. Когда борода отросла, они чересчур озабоченные, потому что не знают, смогут ли вернуться туда, где у них разум был, а бороды не было; тут-то тебе нетрудно признаться людям, так же беспокоящимся о том, о чем беспокоиться не стоит, что ты — это ты.

...потому что все люди трусы и всякое коварство им больше по сердцу — ведь видимость у него нежная.

Я иногда задумываюсь, кто имеет право решать, нормальный человек или ненормальный. Иногда мне кажется, что нет между нами совсем нормального и совсем ненормального, и кто он есть - мы договариваемся и решаем. Выходит, не то важно, что человек делает, а то, как большинство людей смотрит на его дела.

Черт бы взял эту дорогу. Да ещё дождь собирается. Прямо вижу его отсюда, вижу, встаёт позади них стеной, встаёт между ними и моим твёрдым обещанием.

Тропа пролегла прямо, как по шнуру, ногами выглаженная, июлем обожжённая, словно кирпич, между зелёными рядами хлопка, к хлопковому сараю, огибает его, сломавшись черырьмя скруглёнными прямыми углами, и дальше теряется в поле, утоптанная и узкая.