Чоловік, який сплутав дружину з капелюхом, та інші історії з лікарської практики

Они [агностики] не улавливают ни тона, ни тембра, ни эмоциональной окраски - им вообще не доступен характер и индивидуальность голоса. Слова же и грамматические конструкции они понимают безупречно.

"Угрожающее хорошее самочувствие, "нездоровый блеск", обманчивая эйфория, скрывающая бездонные пропасти, - вот ловушка чрезмерности, и неважно, расставлена она природой в виде опьяняющей разум болезни или же нами самими в виде наркотика".

Абстрактные концепции ничего не значат для аутиста, тогда как конкретное и индивидуальное составляют для него весь мир. Неважно, связано это со способностями или с психической установкой, но именно так обстоят дела. Понятие общего чуждо аутистам, и их картина мира состоит из набора частностей. В результате, они существуют не в универсуме, а в "мультиверсуме" — во вселенной, составленной из бесчисленных, точных, бесконечно живых особенностей.

Подобные чудеса запоминания, особенно если их эксплуатировать "профессионально", часто полностью подавляют личность человека или же вступают с ней в конфликт и сдерживают её развитие. Там, где нет глубины и эмоциональной окраски, такая память не несёт в себе ни страдания, ни боли и может стать средством ухода от реальности.

— Как Вы себя чувствуете?
— Как чувствую? – переспросил он, почесав в затылке. – Не то чтобы плохо – но и не так уж хорошо. Кажется, я вообще никак себя не чувствую.

Впрочем, человек начинает задумываться об устройстве механизма в основном тогда, когда механизм этот выходит из строя.

Джеймс Паркинсон, столь же неутомимый ходок по улицам Лондона, как и Чарльз Диккенс сорок лет спустя, исследовал получившую его имя болезнь не у себя в кабинете, а на запруженных лондонских улицах. Паркинсонизм просто невозможно полностью разглядеть в клинике – он обнаруживает свой особый характер лишь в условиях открытого, сложного пространства человеческих взаимодействий (это блестяще показано в фильме Джонатана Миллера «Иван»).

Великим Хаосом наброшена завеса,
И в Вечной Тьме не видно ни бельмеса.

Этот человек <…> заключен внутри единственного момента бытия; со всех сторон его окружает, как ров, некая лакуна забвения… Он являет собой существо без прошлого (и без будущего), увязшее в бесконечно изменчивом, бессмысленном моменте.